ЩИТ И МЕЧ

— В тысяча девятьсот тридцатом году, помню, я был в гостях у Геринга. Он жил тогда в Шенебурге, в буржуазной квартирке средних размеров, и его первая супруга, милейшая женщина, страдающая тяжелым заболеванием сердца, угощала меня гороховым супом, который подала в фаянсовой тарелке ценой в полторы марки. А теперь господин Геринг — владелец концерна и славится как самый изысканный гурман. Только один его золотой сервиз стоит столько, сколько большое поместье. Как видите, занятие политикой может приносить доход не меньший, чем финансовые операции. Баронесса права. Скромность фюрера в еде общеизвестна. Он находит радости совсем в другом. Я помню, как еще до военных успехов фюрера в Европе его порученец предложил на одном аукционе у знаменитого антиквара девяносто тысяч золотых марок за картину Дефреггера. Как великий человек, фюрер позволяет себе вкладывать капиталы только в бессмертные произведения искусства, цена которых превосходит стоимость имущества многих солидных промышленников. И когда фюрер всенародно объявил, что у него нет текущего счета в банке, он сказал правду: каждый банк в интересах собственного процветания считает честью оказать ему любые финансовые услуги. Да, фюрер беззаветно любит искусство. Он лично дает живописцам указания по части техники, содержания, стиля. Они должны руководствоваться этими указаниями, если хотите, чтобы их произведения покупали. Музыкальные вкусы фюрера так же определенны и устойчивы, как и в живописи. «Мейстерзингеров» Вагнера он обычно заставляет повторять для себя десятки раз. Высоко ценит военную музыку. Но особый его восторг вызывает исполнение «Веселой вдовы» Легара. Он испытывает от этой музыки истинное высокое наслаждение. Его ближайшее окружение строжайше заботится о том, что какой-нибудь дерзкий наглец не осмелился сболтнуть при фюрера, что Легар был женат на еврейке. Это было бы трагедией для фюрера, крушением его идеала. Но еще больше фюрер преклоняется перед финансовым и промышленным гением величайших деятелей рейха, девиз которых подобен девизу, выгравированному на щите барона XIV века Веслингена: «Я, князь Вернер фон Веслинген, вождь большой шайки, враг бога, милосердия и жалости». Фюрера радует умение деловых великих немцев в сюртуках захватывать позиции в мировой экономике. Например, «ИГ Фарбениндустри», этот великолепный сплав монополий и картелей, добилась права контроля и влияет на исследовательские работы и производство главных химических и металлургических фирм мира. Еще до войны при помощи патентов и другими путями мы добились контроля над производством многих важных для ведения войны продуктов. Но мы не остановились на этом. Мы пошли дальше в защите ваших промышленных интересов. Когда германские фирмы регистрировали патенты в иностранных государствах, некоторые важные стороны процесса скрывались, а формулы излагались так, что происходил взрыв, если какой-нибудь иностранный ученый пытался, следуя нашим методам, получить синтетический продукт. Так, метод получения красок, запатентованный Зальцманом и Кругером за № 12096, нанес существенный урон выдающимся иностранным ученым, которые гибли так, словно местом для прогулок избрали минное поле.

Фон Клюге торжествующе заметил Вайсу:

— Вам, молодому абверовцу, следовало бы понять, что по сравнению с успехами в подобных операциях наших крупнейших концернов, деятельность вашей службы выглядит, ну, чтобы не обидеть адмирала Канариса, как пиратские набеги, в то время как мы, черные сюртуки, бесшумно завоевывали континенты в экономических битвах одними картельными соглашениями.

— А что же вы выиграли для себя в этих битвах? — полюбопытствовал Вайс.

Советник досадливо махнул рукой.

— Вы слушали о крахе кинофирмы «Фебус» еще в довоенные годы? Господин Канарис вложил в нее миллионы и вынудил меня стать его компаньоном.

— Вы поступили легкомысленно?

— Вовсе нет. Просто у господина Канариса имелись документы, касающиеся некоторых сторон моей прежней деятельности. И он предложил мне наиболее изящную форму получения интересующих меня бумаг. Вот я и вложил крупную сумму в эту фирму.

— Он заставил вас выкупить бумаги?

— Нет, просто это был наиболее благоразумный и деликатный способ сохранить наши дружеские отношения.

— Вы и сейчас друг адмирала?

— Безусловно. Это кристальной чистоты человек. И когда он оказался банкротом, то не позволил себе снова представить мне неприятные документы, хотя и сохранил их копии. Он мужественно перенес несчастье. И по его рекомендации я участвовал во время инфляции в финансовых операциях старика Тиссена.

— Вы знакомы с господином Гердом?

— Да, это серьезный делец, который стал на правильный путь, сочетая интересы фирмы своего тестя с политикой наци. Опыт работы в абвере, несомненно, пополнит его образование экономиста. Он сумеет ознакомиться с методикой и приемами исследования экономических потенциалов Востока.

Весь ужин говорил только советник. Баронесса и Ольга почти все время молчали и не вслушивались в застольную беседу мужчин.