Шедевр под подозрением

— Если вы про сегодняшний день, то с восьми тридцати, — пояснила секретарь. — Утром ее не было, а позвонила она только в одиннадцать часов.

— Понятно, спасибо за информацию, — проговорила я и положила трубку.

— Выходит, Машу и правда похитили, — заключила я.

Настя с отчаянием посмотрела на меня.

— Что теперь делать? — спросила девушка.

— Искать Машу. Опрашивать учителей нет смысла, до школы она так и не добралась, скорее всего ее похитили по дороге. Предположительно, это произошло где-то в половине восьмого или чуть позже… Нам нужно срочно найти картину, которую требует похититель или похитительница. О какой картине может идти речь?

— Я не знаю! — воскликнула Ленская. — Я живописью не интересуюсь, у меня дома даже никаких картин на стенах не висит!

— Если картину требуют у тебя, значит, ты знаешь, о чем именно говорил преступник! Подумай хорошенько!

— Да не знаю я никакой картины… — воскликнула Настя, но вдруг осеклась и посмотрела на меня изумленными глазами. — Постой… постой, кажется, я что-то вспомнила!

Глава 8

— Кажется, я знаю, о какой картине идет речь! — выпалила Настя. — Помнишь, я рассказывала, что один раз ко мне Маша пришла помочь с уборкой квартиры? Мы тогда разгребали шкаф со старым барахлом, много всего пришлось выкинуть на помойку. Так вот, среди хлама я обнаружила свернутый холст, на котором был нарисован симпатичный пейзаж. Я его хотела выбросить, но Маша сказала, что нельзя так относиться к произведениям искусства, и, возможно, это сама тетя Марго рисовала, а надо память уважать. Я же не знала, куда деть холст, у меня не было даже рамы, чтоб повесить картину на стену, да и не хотелось. Я привыкла, чтобы у меня стены были чистыми, мне не нравится идея украшать их картинами или панно. Маша попросила подарить ей картину, я и отдала ей холст. Подруга в живописи разбирается, ей виднее. Но я и думать забыла про этот холст! Не знала, что кому-то он мог понадобиться…

— Может, это произведение какого-нибудь известного художника и имеет большую ценность? — предположила я.

— Нет, точно нет, — покачала головой Настя. — Маша сказала, что картина написана любителем, это, по ее словам, видно невооруженным взглядом. Обычный пейзаж — лес, вроде домики какие-то… Или без домиков, я уже забыла. Помню, что природа, и все. Тем более холст был свернут, вид у него нетоварный, кому приглянулась картина, непонятно. Но других картин я не припоминаю, Макс мне свои работы даже не показывал!

— И как попал к тебе холст, ты не знаешь? — уточнила я.

Настя покачала головой.

— Нет, я и не догадывалась о его существовании, пока не стала шкаф разбирать. Мне кажется, он там с незапамятных времен валялся, только откуда преступник о нем узнал? И зачем ради какого-то холста похищать Машу? Неужели нельзя было у нее спросить картину, если она так нужна?

— Может, и спросил, вот только Маша не пожелала ее отдавать, — предположила я. — Если за картиной идет такая охота, значит, она имеет некую ценность. И вполне вероятно, твоя подруга поняла, что полотно на самом деле является дорогой вещью, быть может, она решила продать его. Или же Маша не в курсе, что преступник охотится именно за картиной — он запросто мог похитить ее и требовать выкуп с тебя, не догадываясь о том, что картина находится у Маши!

— Тогда надо отдать это полотно в обмен на Машку! — заявила Настя. — Мне оно не нужно, я сама хотела выбросить картину. А если даже полотно и представляет ценность, то пусть эти гады подавятся! Еще стану я рисковать жизнью подруги ради какой-то мазни!

— Адрес Маши ты знаешь? — спросила я. — Поедем к ней и попросим Антонину Михайловну на время отдать нам картину. Думаю, она не станет возражать.

— Конечно, знаю, — кивнула Настя. — Улица Поливанова, дом двадцать пять, квартира двенадцать.

Я забила в навигатор адрес и выехала на дорогу.

Дома у Загорных находилась только Антонина Михайловна. Сестра Маши Марина где-то гуляла с подружками, Антонина Михайловна пожаловалась, что на Марину никак не повлияешь — слушать девчонка никого не желает, делает что хочет и ни капли не думает о других.

— Вот не вовремя Маша уехала в свою командировку! — сокрушалась женщина. — Без нее Маринка совсем от рук отобьется, Маша хоть как-то могла сестру контролировать. А меня Маринка считает старой и никуда не годной…

Выглядела Антонина Михайловна довольно усталой, на вид ей было около сорока семи — пятидесяти лет. Насте женщина обрадовалась, я же сразу представилась коллегой Ленской.

— Вы тоже подруга Маши? — спросила Антонина Михайловна. — Она вроде мне о вас ничего не рассказывала…

— Мы знакомы с Марией, — подтвердила я. — Я пишу статьи об истории разных вещей для журнала. С Машей мы разговаривали о живописи.

— Да, дочка любит искусство, — кивнула женщина. — Вот только до нее сейчас не дозвонишься. Маша мне прислала эсэмэску, написала, что связь очень плохая, но с ней все в порядке, и она сообщит, когда вернется. Я ей перезвонила, но телефон недоступен. Прямо не Маркс, а какая-то дыра…

— А когда Маша сообщила вам, что она едет в командировку? — поинтересовалась я.