Шекспировский мальчик

- Грязный, подлый, коварный трюк, и Иегова жестоко ответит на непристойное использование тобой Его святого дела!

- Он уже знает - и полностью одобряет.

- Я не удивлен - самый типичный из всех религиозных обманов! Естественно, я говорю как язычник. Даже при самых неблагоприятных обстоятельствах, белокурый мальчик стремился сохранить хладнокровие и утончённое самообладание - иначе это могло бы повредить его уникальному образу. - И теперь, когда ты практически меня обездвижил, по рукам и ногам, что ты предполагаешь со мной сотворить? Избить меня, отхлестать, распять?!

- Я собираюсь научить тебя смирению, избавить тебя от невыносимого высокомерия, искоренить твоё чрезмерно высокое мнение о себе!

- Ха! С таким же успехом ты мог бы остановить солнце на его пути!

- Это было сделано - Божественной Сущностью.

- О, конечно! - с горечью произнёс Руи. - Божественность - постоянный благовидный аргумент, к которому вы все прибегаете!

- Нет ничего более истинного, более неопровержимого.

- Черт возьми, избавь меня от твоего дурацкого ослиного рёва! Как же ты собираешься учить меня смирению и тому подобному?

- Я собираюсь оттрахать твою девственную задницу! Это кажется наиболее подходящим наказанием, способным проколоть твоё чудовищно раздутое эго.

На мгновение белокурый мальчик потерял дар речи от ярости - затем, спрятав лицо в подушку, он задушил свой веселый тайный смех. Едва ли этот чертов пуританин понимал, что он всего лишь псевдодевственник - подержанный товар - но все равно идеально подходящий для подобного. Вытерев глаза о наволочку, он поднял заплаканное лицо - со слезами радости, а не испуга, потрясения или отчаяния!

- Ты, - презрительно сказал Руи, - самый отъявленный лицемер, когда-либо позоривший эту зеленую Англию! Ты славишься тем, что избегаешь самых простых похотей и вожделений, но ныне намереваешься трахнуть меня – мальчика - а это прямо осуждено и запрещено Богом и гетеро человеками!

- Господь Всемогущий простит меня за это достойное дело.

- Чума тебя возьми, тогда делай и покончим с этим, потому что мне нет больше мочи терпеть эти прокрустовы пытки! Но учти - точно так же, как Ночь следует за Днем, я буду охотиться за тобой и убью тебя самым жестоким способом, который только смогу придумать!

- Бог защитит меня, потому что я его посредник.

- Неужели ты даже не собираешься раздеться!! Это цивилизованный способ трахаться или ты стыдишься своей наготы? Ну, я подозреваю, что тебе есть чего стыдиться, причем очень сильно! - издевался Руи. - Без сомнения, когда ты мочишься, то никогда не пачкаешь свои святые пальцы прикосновением к своему уродливому члену – ты держишь его завернутым в кусок бумаги или ткани! Разве это не Божья правда, омерзительная жаба?!

- Заткнись! - пуританин почти взвизгнул, с силой треснув белокурого мальчика по затылку и тем самым вызвав временное онемение и помутнение зрения у Руи. А затем мальчик почувствовал движение над собой, больные похлопывания по ягодицам, грубое их раздвижение, когда некто протискивался в лоснящуюся расщелину его зада.

«Похоже, я действительно буду изнасилован, - мрачно подумал Руи, - а насколько хорошо или приятно, еще предстоит понять». Что ж, как сказала одна восторженная старая дева: «Если изнасилование неизбежно, лучше всего расслабиться и наслаждаться им!». Белокурый мальчик расслабился, особенно свои анальные мышцы, чтобы облегчить вторжение, и принялся ждал, надеясь, что подобное станет не слишком обременительным опытом.

Всё очень быстро закончилось - каким всё было, таким и осталось. Неуклюжий нащупывания членом входа в анус, затем неловкое введение крохотного пениса, практически неощутимое, легкое и безболезненное - всё равно как соску-пустышку вставить в рот младенцу - после чего последовали неопределенно ощущаемые неуверенные толчки и движения туда-сюда, а затем, Бога ради, чертовски преждевременное отступление! Руи выругался вслух - вытерпеть столько мучений, а потом оказаться так слабо, неадекватно вознагражденным! Это была самая гнусная несправедливость, но кому он мог пожаловаться?!

Когда пуританин слез с него и начал поправлять одежду - его член по-прежнему был невидим - белокурый паренёк снова рассмеялся. - Придурок, почему бы тебе не показать мне свой член?! Это было похоже на жалкие сверхтонкие 3 дюйма! Он действительно настолько короток – или я сильно преувеличиваю?! У пуританина, по крайней мере, хватило юношеского тщеславия, чтобы густо покраснеть, и Руи удвоил свои словесные атаки и наскоки. - Да я ставлю десять к одному, что ты даже не кончил! Либо ты ещё не можешь брызгать - либо никогда не сможешь, ты, жалкая особь ничтожных оправданий среди человеческих существ! (Возможно, наш герой здесь слегка переусердствовал, но он был осуждён, не так ли? И будь он проклят, если не даст отпор!)

- Я не достиг кульминации, - пробормотал пуританин, - потому что я отказал себе в этом сомнительном потворстве.

- Христова клюка! -  взвизгнул белобрысый мальчишка в полном отвращении. - Ты безумен, как Шляпник! Сумасшедший, как лунатик в полнолуние богини Луны!