Шекспировский мальчик

- Взгляни в окно, там льёт как из ведра, а «Глобус» - театр под открытым небом, где все зрители намокли и уплыли.

- У «Глобуса» нет крыши? - спросил поражённый Руи.

- Только над сценой и ложами, где сидят эти чёртовы джентри[17].

- Ну, а есть ли у тебя колода карт или какая-нибудь другая игра?

- Не здесь, но я знаю одно захватывающее развлечение, которое, уверен, порадует тебя.

- Соревнование по дрочке?

- Нет, - фыркнул Дикон, - это для деревенщин. Но сначала мы принесём матрас из спальни и положим его перед огнём. Четыре нетерпеливые руки быстро справились с этим делом. - Затем мы снимаем с себя одежду и с легкостью откинемся на нашем Lit d’Amour[18]

, цитируя месье Бутагона. Это тоже было быстро осуществлено. - Тебе тепло без одеяла? - заботливо спросил Дикон, его глаза были обращены к тому, что укрывалось между бедрами другого мальчика.

- Уютно, как жучку в коврике рядом с божьей коровкой. А что будет дальше?

- Будет множество приходов, потому что мы сейчас займёмся любовью!

- Ура! Но на миг остановись - кто с кем займётся любовью?

- Черт! Это я как-то упустил. Что, будем тянуть жребий?

- Лучше не надо. Любовь - достаточная азартная игра сама по себе, без дополнительных опасностей.

- Иногда, Руи, ты говоришь как взрослый, взрослей чем... даже сам мессир Уилл!

- Разве это удивительно? Скажи мне, мой наивный друг, сколько раз в своей жизни ты совершал сложные обряды Эроса?

- Возможно, дюжину раз, хотя скорее меньше, чем больше, и только с ирландским мальчиком.

- Тебе не нравятся девушки?

- Не очень - мне неловко с ними, и я не знаю, о чём говорить.

- Они тебя смущают?

- Обычно. Я заикаюсь, запинаюсь и потею, и не знаю, что делать с руками.

Руи расхохотался. - Ты должен положить руки им на грудь и между бёдер, простак!

- Мои родители научили меня уважать хороших девочек.

- Хорошие девчонки, плохие девчонки - они все в глубине души тролли! Ты когда-нибудь видел их женское место - устрашающее три в одном клитор, дырку для мочи и влагалище?

Дикон вздрогнул. - Да, и зловоние оттуда - точно не букет фиалок.

- Я рад, что ты привередлив - это меня очень обнадеживает.

- Ну, при моей работе с мессиром я вижу так мало представительниц другого пола, что в настоящее время с этим нет никаких трудностей. Позже, возможно, я буду другого мнения. А тебе нравятся девушки?

- Господи Боже, я был слишком занят, пытаясь набить себе живот и найти подходящее место для ночлега, чтобы отправляться исследовать чужеродные виды, поэтому мой сексуальный опыт был исключительно с молодыми самцами, как правило, с уличными гаминами[19], которые обладали ярко выраженной привлекательностью промежности и ягодиц.

- Это гуттер-секс[20], - презрительно бросил Дикон.

- Что было, то было! Я находился не в том положении, чтобы приставать к отпрыску преуспевающего купца или бастарду какого-нибудь дворянина. Но мы, уличные мальчишки, умудрялись купаться в корыте для лошадей или пруду, и поэтому могли заниматься сексом с обоюдным удовольствием и без слишком грубого оскорбления нашего тонкого обоняния, - произнёс Руи с тонко завуалированной иронией.

- А скольких парней из трущоб ты, по-твоему, «познал» - в библейском, конечно, смысле?

- После первых пяти кто считает?! Может быть, все пятьдесят, как говорится, совершенно безнравственно. Но ты должен учитывать, друг мой, что я пробыл уличным мальчишкой большую часть моих лет от рождения, и на улицах мы трахаемся так же небрежно, как собаки, и так же бессмысленно.

- Руи, я любил своего ирландского друга. Неужели ты никогда не находил парня, которого мог полюбить?

- Некоторые из них были в высшей степени достойны самой искренней, самой нежной привязанности, но неизменно, сегодня они были, а завтра исчезали, как блуждающие огоньки, без следа.

- Явно и очевидно, что ты гораздо более опытен в любви, чем я, - мрачно произнёс Дикон, - так что вот тебе почетное место, ты сегодня доминирующий партнер, и я жду твоих приказаний.

- К чему такая торжественная серьезность, мой трезвый бывший пуританин? - рассмеялся Руи. - Любовь между парнями должна быть, как ты сказал, забавой и игрой, и я в значительной степени согласен с этим, пока не вмешается какой-либо любопытствующий взрослый гетеро. У меня нет садистского желания доминировать над тобой, и я буду предлагать, а не командовать, чтобы мы могли поучиться друг у друга более плодотворному общению. Договорились?

- Да! Вот моя рука. Когда же мы начнем открывать нашу частную «Школу злословия»?[21]

- Не в этот раз. Но сначала давай немного узнаем о твоей любви к Эрину-любовнику[22], сыну матери Махри[23]. Как его звали?

- Микки Финн.

- Ты, конечно, шутишь! Микки Финн - эта та снотворная дрянь, которую капитаны кораблей подмешивают деревенской деревенщине в их эль, чтобы сшанхайничать их[24].

- Я ничего не понял. Шанхай в Китае, кажется?