Шел третий день...

— Почем мне знать? Сколь надо, столь, значит, и делал. Спросите лучше у батюшки — ему лювелиры на сохранение какой-то леестр оставили. До спокойных времен.

Отец диакон теперь, конечно, догадывался, что один лишь Сова мог сообщить приезжему об артельном реестре, но, догадываясь, не сердился, понимая, что мужик так же, как и сам диакон, да и весь город, страннейшим образом попали под власть приезжего.

Человек ленивого ума, диакон был из людей, привыкших, не задумываясь, решать вопросы денежным мешком, и, встречая наделенных большею властью или большим богатством, также, не задумываясь, повиновался. Однако события последних дней повергли диакона в такой испуг, такую растерянность, что он с нетерпением ждал отъезда внезапного гостя.

— У Плугова, наверное, мало что сохранилось, — просительно отвечал батюшка.

— Не важно. Отправьте кого-нибудь и дайте мне реестр. А когда ювелир придет, будьте так любезны, оставьте нас.

Через полчаса в комнату тяжело ввалился неимоверно заросший, бородатый человек. Без шапки, в холщовом, перетянутом веревкою зипуне, который с одинаковым успехом можно было назвать и зеленым, и белым, и рыжим. В лоснящихся валенках, обшитых понизу кожей. Длиннорукий, сутулый, виду необыкновенно угрюмого.

— Зачем понадобился? — недовольно спросил он вместо приветствия.

— Вот тут… господин приехал, — указал диакон, поднимаясь из-за стола.

Плугов без приглашения сел в кресло:

— Чем обязан?

— Я, собственно, по поручению патриарха занимаюсь восстановлением торговли с поставщиками дичи.

— Стало быть, и патриарху жрать нечего.

Приезжий смущенно кашлянул, не зная, как перейти к нужному разговору: настолько мрачным и безразличным был ювелир.

— Я понимаю, что вы в этом плане интереса не представляете, то есть в первую очередь вас самого едва ли это заинтересует.

Плугов недоуменно посмотрел на приезжего, мол, что тогда говорить? Закрыл глаза и глубоко вздохнул, как будто засыпая.

— Устали?

— Не выспался. Разбудили, сволочи…

— После охоты?

— Ага, — промычал Плугов, не открывая глаз.

— Охота была удачной?

Ювелир не ответил.

— Я говорю: хорошо поохотились?

— А? — словно очнувшись. — А! Плохо.

— Не повезло?

— Вам чего? — поинтересовался Плугов сквозь дрему.

Отец диакон, который подслушивал разговор за дверью, хотя мало чего расслышал, но по интонациям угадал: «Энтот-то лебезит перед нашим! А нашему ювелиру вроде и наплевать! Коса на камень!» Испугавшись наступившего молчания, он осторожно прошел в дальнюю комнату. И вовремя — гость высунулся проверить. Правда, не из подозрительности, а потому, что мрачная грубость Плугова совершенно разрушила тщательно продуманный разговор. Постояв на пороге, он нерешительно произнес:

— У меня к вам дело. — И вернулся за стол.

— Какое? — лениво полюбопытствовал ювелир.

— Я мог бы купить ваши камни.

Плугов поморщился:

— Я работаю на Фаберже.

— Знаю, знаю! Я даже встречал в Петербурге камни вашей работы.

— Ну? — несколько оживившись, удивился Плугов.

— Да. Изумруд…

— Который? — перебил ювелир. — «В крапай» или «в каст»?

— Что, что, простите?

— В какой оправе?

— В золотой.

— Да не об этом я. Как прикреплен? Лапками?

— М-м… похоже, но точно не скажу. Ривьерку видел — серебро, сапфир.

— Была такая, что из того?

— Я просто хотел высказать свое уважение и предлагаю услуги. Компания Фаберже развалилась, и если у вас что-нибудь в наличии…

— Ну, есть кое-что, но там не только моя работа, надобно поспрашивать мастеров.

— Боюсь, что расспросы окажутся долгими, а я спешу.

— Дело хозяйское.

— А не найдется ли у вас какого-то своего товара?

— Своего нет.

— А карты?

— Карты?

— Да! Ведь вы путешествуете, ищете камни и, наверное, обозначиваете места?

— Вам-то что с этих карт? Вы ж не попретесь ни на Урал, ни к северным морям.

— Я, положим, и не «попрусь», как вы сказали, а кто-то другой…

— Кто именно?

— Ну, скажем, американцы с англичанами.

— Эвона! А почем верста? Нет, милейший, я уж дождусь какого-нибудь постоянного правительства. Худого, но своего. Пущай оно пользуется.

— Мысль хорошая, но дело в том, что не сегодня-завтра американцы высадятся на севере, чтобы принять сторону воюющих с большевиками, и в случае разгрома большевиков вам придется передавать карту правительству, весьма обязанному иностранцам. Так что не откладывайте на завтра…

Весть о скором вторжении настолько потрясла Плугова, что он забыл думать о картах, золоте и камнях, машинально сказал: «Посмотрим», собрался встать, но:

— Ну а как, собственно, вы живете? Чем питаетесь? — полюбопытствовал вдруг приезжий.

Плугов усмехнулся, вспомнив, что за сегодняшний день второй уже человек спрашивает его об этом.

— На охоту хожу.

— Ну а если охота неудачна, как, например, вчера?

— Значит, завтра снова пойду, — пожал он плечами и поднялся.

Приезжий проводил его до дверей.

— Ни пуха ни пера!

— К черту!