Шелест-3. Фаворит

— Вынужден признать, что в словесной схватке и умении держаться вы уложили меня на обе лопатке, — пожал я плечами.

— У тебя есть возможность попытаться отыграться в реальном бою.

— Однажды я это уже сделал. И сделаю снова. Только это ничего не докажет. Я и так знаю, что вы мне не соперник. Пожалуй, стоит всё же восполнить пробелы в своём образовании, занявшись вплотную философией, риторикой и логикой, чтобы побить вас на вашем поле.

— Это будет непросто, — с самым серьёзным видом покачал головой Мехмед.

— Если бы вы только знали, насколько сложно это будет для меня, — невольно вздохнул я.

— Отчего так? — вдёрнул он бровь.

— На меня эти предметы навевают смертную тоску, — пожал я плечами.

Что такое? В улыбке калга-султана нет превосходства, а лишь удовлетворение и… Уважение?

Глава 28

— Ну что, хороша?

Столбова скрестила руки под грудью с дерзко торчащими сосками. Крутые бёдра с аккуратным треугольником курчавых волосиков пшеничного цвета. На голове они такие же, только прямые, ниспадающие ниже ягодиц. Да ёшкин кот, картинка! А ещё это её вызывающее поведение…

— Арина Егоровна, не стоит задавать вопрос, ответ на который вам и без того известен, — даже здесь мне пришлось справляться со слегка пересохшим горлом.

— А вам, Пётр Анисимович, не стоит столь явственно демонстрировать свою заинтересованность, — скорее выплюнула, чем произнесла она.

— А чего вы от меня ожидали? Уж простите, но содомия не мой конёк. Другие относились ко мне с пониманием и не обращали на это внимания.

— Другим, возможно, не доводилось ловить на себе ваши похотливые взгляды.

— Это когда я…

— Ещё в гимназии. И после случалось, — перебила она меня.

— Не похотливые, Арина Егоровна, а оценивающие. И вообще, если не желаете, чтобы мужчины на вас пялились, не старайтесь быть красивой. Хотя даже в этом случае непременно найдётся тот, кто сочтёт вас привлекательной.

— Я бы попросила…

— Арина Егоровна, вот ей богу, нам сейчас некогда. Давайте продолжим в реальном мире. Здесь нам предстоит много работы, а времени всего лишь час.

Девушка выдержала паузу, смерив меня взглядом, наконец выдохнула, опустив руки, и отвела взгляд в сторону. Кажется, её отпустило. Хотя и непонятно, с чего она завелась.

По просьбе Долгоруковой я взялся подкорректировать офицерам полка их плетения. Всё же прибавка даже в пять процентов является неслабым подспорьем. Одна беда, делать это необходимо в изнанке, где время нахождения строго ограничено. Тот факт, что я могу находиться там три часа, ничего не менял, мне ведь и собой нужно заниматься. Поэтому процесс изрядно затянулся.

Были среди них и девицы, и зрелые женщины, но всё проходило штатно. Кто-то сделал вид, что не заметил мою реакцию, кому-то она польстила, и они прошлись по моим желаниям скабрёзными шутками. Больше всего я боялся отправиться в изнанку с Лизой. Она ведь у меня реальная красотка, и выказать влечение к ней было бы… Да чёрт его знает, чем это было бы. Потому и тянул до последнего. Но вчера я всё же подкорректировал плетения сестры. И слава богу, всё прошло отлично, я лишь отметил её красоту, о чём даже сообщил ей, но моя плоть осталась безучастной к этой привлекательной картине…

Хлесть!

Нормально, да⁈

Не успели мы вернуться в реал, как боярышня Столбова отпустила мне затрещину, от которой у меня перед взором поплыли разноцветные круги. Смерила злым взглядом и, резко развернувшись, вышла из палатки. Я же остался сидеть в походном кресле, потирая горящую щёку. Наконец сообразил и использовал «Лекаря», мне только синяка не хватало. Рука у Арины Егоровны оказалась тяжёлой.

— И что это было? — поинтересовалась Мария, сидевшая за рабочим столом.

Она настояла, чтобы все без исключения корректировки плетений проводились в её палатке. Без разницы, мужчин или женщин. Прежде я в наивности своей полагал, что причина в секретности и в том, чтобы не компрометировать женщин. А так всё нормально, опять же, для дворян это честь. Но, похоже, причина в другом. Я явственно различил в её тоне ревность.

— Ну… Кажется, она решила, что я позволил себе лишнее, — оборачиваясь в её сторону, ответил я.

— А ты позволил? — не удержалась она от лёгкого прищура.

Ну, так и есть. Приревновала. Как бы теперь это не аукнулось Столбовой. Ревность страшная и дурная штука, отшибающая мозг напрочь.

— Издеваешься? Между прочим, это была твоя идея…

— Опять дружок подвёл? — не сдержавшись, хихикнула она.

Ага. Кажется, отпустило. Вот и славно.

— Ну, извини, вот такой я кобель, — съязвил я, разведя руками.

— «Скорлупу-то» хоть успел ей поставить? — хмыкнув, поинтересовалась она.

Ещё одна из причин моей работы с офицерами как раз в этом плетении, которое является сугубо индивидуальным, и никто, кроме меня, не сумеет этого повторить. Недавние события показали, как высокоранговый одарённый может оказаться спелёнатым простыми боевыми холопами.