Шелест Да не судимы будете

Как-то поздно вечером я приехал в Бышевский район и по­пал в райком, когда там шло заседание бюро. Шел разговор о хлебозаготовках — «доводили дополнительные планы и зада­ния». На бюро вызвали и председателя колхоза «Рассвет» Бари- ловича — это крепкий хозяин, урожаи зерновых и технических культур у него самые высокие в районе. Он уже сдал два плана хлебозаготовок; Ему «доводят» третий. Барилович заявил, что он это сделать не может — надо засыпать семена, предусмо­треть страховой фонд, оставить зерно на фуражные нужды, выдать на трудодень хотя бы по 500 граммов. Райкомовцы все разумные и хозяйские доводы Бариловича не принимают в рас­чет, обвиняют его в «антигосударственных» позициях. Он-де антимеханизатор, у него кулацкие замашки: почему он дает колхозникам по 500 граммов на трудодень, тогда как по району приходится по 150 граммов? Вносится предложение: «С работы снять, объявить строгцй вьп'овор с занесением в личное дело». Пришлось мне вмешаться в этот «конфликт» — сбить горячеч- ность райкомовцев, с работы не снимать и никакого взыскания не выносить. Тут же Барилович сам заявил, что он еще сдаст государству немного зерна. Я долго наблюдал за работой этого председателя, хорошего хозяина, его образцового хозяйства. Не будь моего вмешательства, по «строптивости» райкомовцев мог­ли потерять хорошего принципиального работника, действи­тельно болеющего за колхозное дело, а следовательно, за государство и народ.

Кириченко А. И. ушел работать в Москву — секретарем ЦК КПСС. Первым секретарем ЦК КПУ избирается Н. В. Подгор­ный. Откровенно говоря, работать стало несколько легче, меньше стало ненужного шума, трескотни, беспредметности, шарахания из стороны в сторону. Устанавливается какая-то стабильность и уверенность в своих действиях. С Подгор­ным Н. В. сложились деловые взаимоотношения, меня часто приглашают на заседания Президиума ЦК КПУ, на разного рода мероприятия, я становлюсь ближе к работе всего Прези­диума. В Киев часто приезжает Н. С. Хрущев, я каждый его приезд с ним встречаюсь, он все ближе знакомится со мной.

Как-то при очередной встрече я рассказал Хрущеву, что на Мироновской селекционной станции тогда еще совершенно не­известным селекционером Ремесло выведен хороший высокоу­рожайный сорт озимой пшеницы-808. Но ее не внедряют, мол, она не прошла «сортоиспытания», которое длится уже около 6 лет. Я высказал свою мысль: испытать этот сорт озимой пшеницы прямо в производственных условиях. Никита Сергее­вич к моему предложению отнесся благосклонно, при этом сказал: «А что? Возьмитесь, только проводите осторожно, сильно не увлекайтесь, пока не получите хорошие результаты. О вашем эксперимеете меня проинформируйте».

Осенью 1958 года в колхозах Бузницкого и Кабанца, а также Батуры было посеяно 250 гектаров нового сорта озимой пшени- цы-808, они смело пошли на этот эксперимент и не ошиблись: получили урожай выше районированной, апробированной се­менным надзором, на 5—6 центнеров с гектара. Семенной надзор шумел, грозился, но нами было дело сделано, и этим, по существу, была проложена дорога прекрасной озимой пшенице- 808 — о ней заговорили по всей стране, а имя Ремесло стало известно и за кордоном.

Пошел третий год, как я работаю в качестве первого секре­таря обкома. Работа сложная, беспокойная, подчас дурная. По- прежнему 75—80% рабочего времени занято сельским хозяй­ством: в этой отрасли народного хозяйства, как нигде, много неразберихи, хаоса, волюнтаризма. Вопросы сельского хозяй­ства сложные, много разных наслоений, идет поток директив довольно противоречивого порядка и содержания, все руководи­тели стали «специалистами» по сельскому хозяйству. Из опыта работы, откровенных и доверительных разговоров с некоторы­ми председателями колхозов и деректорами совхозов становится ясно, что сельское хозяйство вздохнуло бы, если бы с него была снята мелкая, не нужная никому опека. Надо дать больше прав председателям колхозов и директорам совхозов в вопросах пла­нирования и материальной заинтересованности специалистов и работников сельского хозяйства, самостоятельного ведения хозяйства, а следовательно, и ответственности за него.

Мне кажется, что я уже освоил объем работы, но работать очень тяжело. Я часто мысленно возвращаюсь к работе на заводе, а иногда мне заводская работа снится по ночам, и я с огромным удовольствием возвратился бы работать в про­мышленность. В то же время по области много намечено перспективных планов, и хотелось бы довести все это до лсти- ческого конца, жалко оставлять начатое дело. Да и, откровенно говоря, я уже в какой-то степени «приобщился» к власти, а она ведь соблазнительна и «засасывает» сильно. И все же человек обязан знать, чего он хочет. Я хочу настоящей творческой свободной работы, а ее в нынешнем положении не может быть. Но и возврата к работе в промышленности для меня тоже нет.

* * *