Шелк аравийской ночи

Севастополь, октябрь 1854

Дорогая Майя!

Ну вот, я опять давно тебе не писал, а ведь от тебя всегда приходят такие теплые и ободряющие строки! И я в них действительно очень нуждаюсь.

Ты оказалась права: мы одержали победу в гавани Альма, и это должно послужить хорошим стимулом. Но какова цена! Так много раненых, а у нас ни бинтов, ни шин, ни хлороформа, ни морфия, ни места – бедолагам приходилось лежать прямо на голой земле или на склеенной навозом соломе в стойлах ближайших крестьянских селений. Я ампутировал конечности без анестезии, пока мои пациенты сидели на перевернутых кадках или лежали на старых дверях, снятых с петель, оперировал при свете луны, потому что не было ни свечей, ни лампы. Больше тысячи раненых пришлось отправить в госпиталь в Скутари, рядом с Константинополем. Не удивляйся, об этом не напишут в газетах – нельзя же признать, что в действительности наша прославленная армия – всего лишь толпа халтурщиков и дилетантов! Другие врачи ужасно необразованны. Еще совсем зеленые, всего по полтора года опыта работы после обучения. Пусть даже министерство старалось выбирать призывников с хорошим хирургическим образованием, юнцы попросту не знают, что делать в случае реальной опасности. Экзамен при призыве был простой формальностью – такое у меня складывается впечатление.

Откровенно говоря, теперь я не уверен, что мы выиграем эту войну так уж быстро и легко, как твердят повсюду. Пока здесь тепло, если не сказать жарко, но коли нам придется оставаться до наступления зимы – помилуй нас Бог…

Поспешно (скоро начинается следующая двенадцатичасовая смена), но не менее сердечно и крепко обнимаю.

Твой брат Джонатан.