Шелкопряд

– С удовольствием, – ответил Страйк, не представляя, как можно есть и пить в такой грязи, но ему требовалось разговорить Леонору. – Насколько близко вы знали сотрудников издательства, где печатался Оуэн? – спросил он, пока хозяйка с шумом наполняла из-под крана чайник.

Она пожала плечами:

– Да кого я там знала? Видела раз этого Джерри, когда Оуэн автографы раздавал.

– Значит, в «Роупер Чард» вы ни с кем не сдружились?

– Нет. А с какой стати? К ним Оуэн ходил, а не я.

– И «Бомбикса Мори» не читали? – как бы между прочим уточнил Страйк.

– Я ведь уже говорила. Я не читаю книжки, покуда они не изданы. И что ко мне все пристают с одним и тем же? – Леонора подняла голову от пластикового пакета, в котором пыталась раскопать печенье. – А с телом-то что случилось? – внезапно спросила она. – Как Оуэн помер? От меня скрывают. Зубную щетку его забрали, чтобы пробу на ДНК сделать для опознания. И почему меня не пускают на мужа посмотреть?

Подобные вопросы Страйку не раз доводилось слышать от вдов, от безутешных родителей. Как всегда, он отделался полуправдой.

– Тело долго пролежало в помещении, – сказал он.

– Что значит «долго»?

– Еще точно не установлено.

– А что с ним случилось-то?

– Думаю, пока что и об этом нельзя судить наверняка.

– Но должны же они…

Леонора осеклась, потому что в кухню вернулась Орландо – уже без орангутанга, но с ворохом ярких рисунков.

– А Джерри где?

– На работу пошел, – ответила Леонора.

– Волосы у него красивые. А у тебя – некрасивые, – сообщила она Страйку. – Голова вся курчавая.

– Я и сам не рад, – подыграл ей Страйк.

– Некогда ему сейчас картинки рассматривать, Додо, – раздраженно одернула ее мать, но Орландо как ни в чем не бывало разложила листки на столе.

– Это я сама нарисовала.

В этих каракулях можно было различить цветы, рыбок и птиц. На оборотной стороне одного листка просвечивало детское меню.

– Очень красиво, – похвалил Страйк. – Леонора, как вы считаете, полицейские во время обыска в кабинете нашли хоть что-нибудь, имеющее отношение к «Бомбиксу Мори»?

– Нашли, – сказала она, опуская чайные пакетики в кружки со сколами по краям. – Две старые ленты от пишущей машинки – за стол завалились. А эти из кабинета выходят и спрашивают: где, мол, остальное, а я им говорю: он, уходя, все с собой забрал.

– Мне нравится у папы в кабинете, – объявила Орландо. – Папа мне бумажку для рисования дает.

– В кабинете у него такая свалка, – посетовала Леонора, включая чайник. – Полицейские долго там копались.

– А еще тетя Лиз туда заходила, – сказала Орландо.

– Когда это? – Леонора, держа в руках две кружки, испепелила взглядом дочь.

– Когда ты в уборной сидела, – ответила Орландо. – Она тогда пришла – и к папе в кабинет. Я сама видала.

– Какое у ней право туда заходить? – вспылила Леонора. – Она в бумагах рылась?

– Нет, – сказала Орландо. – Зашла да вышла. На меня посмотрела, а сама плачет.

– То-то же, – с довольным видом протянула Леонора. – Она и при мне слезу пустила. У ней тоже рыльце в пушку.

– Когда она приходила? – обратился к Леоноре Страйк.

– В понедельник, с утра пораньше. Помощь предлагала. Это надо же! Уж как она ему помогла!

В кружке оказалась водянистая, мутно-молочная бурда, словно и не видавшая чайного пакетика; Страйк предпочитал заварку цвета дегтя. Сделав из вежливости видимость глотка, он вспомнил, как Элизабет Тассел высказала сожаление, что ее доберман не загрыз Куайна до смерти.

– У нее помада красивая, – сообщила Орландо.

– Послушать тебя – сегодня все у всех красивое, – туманно изрекла Леонора, усаживаясь за стол с кружкой жидкого чая. – Я, между прочим, у ней спросила, зачем она это сделала – зачем сказала Оуэну, что книгу его печатать нельзя. Он ведь расстроился.

– И что она вам ответила?

– Дескать, он в этой книжке вывел слишком много разных людей, – сказала Леонора. – Ну и что такого? Оуэн всегда так делает. – Она отпила чаю. – Даже меня много раз изображал.

Страйк вспомнил Суккубу – «отставную шлюху» – и поймал себя на том, что еще больше запрезирал Оуэна Куайна.

– Еще хотел спросить насчет Тэлгарт-роуд…

– Не знаю, за каким лешим его туда понесло, – без промедления ответила Леонора. – Он тот дом на дух не выносил. Хотел его продать, да Фэнкорт уперся.

– Да, меня это тоже удивило.

Устроившись рядом с ним на стуле и достав откуда-то фломастеры, Орландо поджала под себя голую ногу и стала пририсовывать одной из рыб многоцветные плавники.

– Как получилось, что Майкл Фэнкорт столько лет блокировал все попытки продать дом?

– Завещание было составлено как-то хитро. Этот парнишка, Джо, поставил жесткие условия. Я точно не знаю. Вы поспрошайте Лиз, она в этом досконально разбирается.

– Вы, случайно, не знаете, когда Оуэн был там в последний раз?

– Давным-давно, – ответила она. – Точней не скажу. Много лет назад.

– Мне еще бумажку надо, – потребовала Орландо.

– Больше нету, – сказала Леонора. – Вся у папы в кабинете осталась. Ты на другой стороне рисуй.