Шелковые нити

Чарли и Джонни продолжали двигаться по аллее, мягкий свет далекого уличного фонаря отбрасывал жуткие тени на их лица, отражая напряжение между ними. Чарли попытался смягчить углы. "Они разберутся со всем этим сами".

— Он такой мудак, — голос Джонни был резким от гнева.

— Ричард может быть засранцем, в этом нет сомнений, — вздохнул Чарли. — Но… ты не знаешь всего, что творится в его голове.

— Я не хочу слышать твоих оправданий ему, — Джонни весь горел от негодования.

Тон Чарли стал мрачным, его взгляд был устремлен на неровные булыжники мостовой у них под ногами.

— Знаю, что не хочешь, но ты также знаешь, что я не могу не защищать его. И поверь мне, у Ричарда есть… проблемы.

— Меня не волнуют проблемы Ричарда, — выпалил в ответ Джонни. — Я беспокоюсь о Хлое, и он ужасно с ней обращается.

Чарли, все еще пытающийся уладить ситуацию, ответил с оттенком сострадания: "Я знаю, и это делает тебя хорошим другом. Но иногда такие люди, как он, оказываются сложнее, чем мы думаем. Ты не знаешь его так, как я".

Джонни на мгновение опустил взгляд на свои ноги. Затем он встретился взглядом с Чарли и сказал: "Может быть, но это не оправдывает его поведения. Он должен нести ответственность за то, что делает".

Чарли видел, что Джонни настроен решительно и не собирается отступать. Они оказались в тупике, зажатые между верностью друг другу и их противоположными взглядами на поведение Ричарда.

Чарли, пытаясь преодолеть разрыв, тихо заговорил. "Джонни, пожалуйста, я не защищаю действия Ричарда, но не будь так категоричен по отношению к нему. Он, без сомнения, не в себе, но это не делает его злодеем".

— Он изменил ей! Это непростительно.

Выражение лица Чарли напряглось, и он уставился вдаль, изо всех сил пытаясь подобрать правильные слова. "Я не говорю, что то, что он сделал, нормально. Это далеко не так. Но у него правда не все в порядке".

— Это не оправдывает того, что он сделал, — эмоции Джонни были на пределе.

Чарли поджал губы, отвел взгляд, его мысли были в смятении. Он боролся с внутренним конфликтом из-за уважения к своей дружбе с Ричардом, признавая при этом неоспоримые грехи, которые он совершил.

— Слушай, я понимаю, Хлоя много значит для тебя. Но ты должен понять, Ричард много значит для меня. И ты тоже. Я не хочу ссориться из-за этого.

— Попробуй поставить себя на место Хлои, — голос Джонни был напряженным. — Представь, какую боль она испытывает после того, как ее предал человек, которого она любила больше всего на свете.

— Я знаю, каково это, — тихо сказал Чарли, его тон стал мрачным.

Джонни немедленно почувствовал укол вины.

— Прости, я не хотел…

— Нет, — Чарли, явно раздраженный, перебил его, — не нужно ходить вокруг меня на цыпочках, потому что меня бросил отец. Я не это имел в виду. Я прошу оставить проблемы Ричарда и Хлои им. Давай не будем зацикливаться на этом.

Джонни глубоко вздохнул, понимая, что затаенная обида на Ричарда не должна омрачать связь, которую он выстроил с Чарли. Тряхнув головой, он отогнал негативные мысли и встретился взглядом с Чарли.

— Ты прав, — сказал Джонни, решительно кивнув.

Чарли, на губах которого играла едва заметная улыбка, оценил готовность Джонни к компромиссу. Осознание того, что их дружба значила больше, чем мелкие ссоры укрепляло чувство единства среди теней раздора.

5.

Мир Хлои превратился в простое существование, лишенное радости. Мысль о том, чтобы поесть, превратилась в бессмысленный ритуал, и еда казалась ей тяжелым бременем. Она смирилась с непростой задачей двигаться вперед, смирилась с жизнью без Ричарда. Ее дух был изранен, а на сердце было тяжело от боли из-за его отсутствия.

Но затем, в мгновение, когда ей показалось, что время остановилось, ее мир замер. Резкий звонок ее телефона нарушил тишину, и на экране появилось имя, которое она так хотела увидеть, — Ричард. Хлоя сидела неподвижно, не отрывая взгляда от светящегося экрана, слишком ошеломленная, чтобы ответить на звонок. Беспокойный, тревожный сон, который отказывался ослабить свою хватку. Звонок закончился только для того, чтобы начаться снова, и ей показалось, что сама вселенная играет с ее эмоциями.

Дрожащими пальцами Хлоя потянулась к телефону, каждое движение было борьбой между ее желанием и страхом. Когда она поднесла устройство к уху, ее дыхание превратилось в почти неслышимый шепот.

А потом раздался его голос. Голос, который когда-то наполнял ее теплом и любовью, теперь был одновременно и утешением, и мучением. Его слова ласкали ее слух, как тончайший шелк, приглашая вернуться в мир, который, как ей казалось, она потеряла.

Но она была статуей, застывшей во времени. Произнесенное им ее имя повисло в воздухе, дразняще близкое, но неуловимое, как фрагмент забытого сна. Она почувствовала, что ее голос застрял у нее в горле, неспособный преодолеть воздвигнутые ею эмоциональные барьеры.

Он вздохнул, и его слова были подношением, оливковой ветвью, протянутой через пропасть их обид.