Шеллшок

Мне опять почудился слабый запах апельсинового цвета. Откуда бы ему взяться? Ведь в это время цитрусовые не цветут, разве что в оранжерее. Но точно такой же запах я ощутил в то время, когда обходил дом. Тогда я не заметил ничего подозрительного, что само по себе уже настораживало. Учитывая утреннюю стычку в Хол-Манчестер-билдинг, я вполне логично ожидал засады где-нибудь в кустах. Но нас никто не поджидал. Во всяком случае, снаружи. Следовательно, опасность подстерегала…

В стекле отразилось какое-то быстрое движение, и что-то блеснуло, как глаз змеи, там, где стояли Романель и Спри. Но я уже начал движение, не думая, чисто автоматически. Выхватил револьвер и резко повернулся к застывшей в напряженной позе паре.

Короткий ствол «смит-и-вессона» был направлен в пол, готовый в любую минуту взлететь на линию огня. Романель крепко прижал Спри к себе, в то время как его вторая рука была вытянута и направлена на меня, а в ней, словно змея, поблескивал тяжелый револьвер, из которого в следующий момент вырвалось пламя выстрела.

Спри пыталась высвободиться из железного объятия, и только потому он промахнулся. Пуля просвистела у меня над головой, пробив стеклянные двери. На меня посыпался град осколков, которые меня, однако, не потревожили.

Я вскинул руку, однако выстрелить не смог, поскольку нападавший прикрывался отчаянно сопротивлявшейся Спри. Он выстрелил еще раз, пуля царапнула меня по левому плечу, развернув на 90 градусов. А я все еще не мог стрелять. В эти решающие моменты я понял, насколько мне дорога Спри, и как она сейчас меня выручала. Грохнул еще один выстрел, пуля прошла мимо — Спри не позволяла ему прицелиться. Она отчаянно боролась за мою жизнь. Вот она изловчилась и резко ударила острым каблуком по ноге удерживавшего ее мужчину. Он взвыл от боли, дернулся, на какой-то миг отвел от меня смертоносное оружие, но в следующий момент вновь направил его на меня. И тут Спри саданула его локтем в живот и вывернулась, оттолкнув Лжероманеля на полметра в сторону.

Для меня этого было вполне достаточно. Я всадил в сукиного сына три пули. Одну, вторую, третью. В его атласном халате одно за другим обозначились два дымящихся отверстия: одно в паху, другое — в левой стороне груди, третья пуля впилась точно в острый кадык, перебив каротидную артерию. Кровь фонтаном брызнула из его горла и мгновенно залила белоснежный ковер, пока он медленно падал лицом вниз.

Как в замедленной съемке наблюдал я за тем, как подкосились его ноги, словно кто-то разом перерезал ему все сухожилия, он упал на колени, потом плюхнулся носом в ковер. Последней на него опустилась рука с крепко зажатым в ней револьвером. Он так и лежал лицом вниз, широко раскинув конвульсивно подрагивающие руки и ноги. Мне даже показалось, что он пытается встать. Но скорее всего это отлетала его черная душонка. Вот он затих, вцепившись когтистыми пальцами в ворс ковра.

Я подошел к нему, вернее, к мертвому телу и с отвращением отшвырнул ногой револьвер, который он все же отпустил в момент смерти. Спри испустила истошный вопль. Куда-то побежала. Меня же душила такая ярость, что я едва сдержался, чтобы не всадить в этого подонка еще пулю. Однако вместо этого я принялся ругать его последними словами, которые являются первыми в среде морских пехотинцев. Правда, вместо этих слов у меня из глотки вырывалось лишь глухое рычание и зубовный скрежет.

Казалось, время остановилось. Выговорившись, я почувствовал, как мной овладела безграничная апатия. Видимо, это была реакция организма на только что испытанный нервный стресс. Я не спеша спрятал револьвер в кобуру, что, возможно, было не совсем осмотрительно с моей стороны. Но почему-то я уверовал в то, что все кончено. По крайней мере, на сегодня.

В комнате стоял едкий запах порохового дыма. Я сделал шаг к разбитой двери и глотнул свежего воздуха. Плечо саднило, и я почувствовал, как липкая горячая струйка стекает по моему бицепсу.

Истошные крики затихли где-то в глубине дома, но их отголоски все еще продолжали звенеть в моей голове. Обернувшись, я не увидел ни Спри, ни «домашнего доктора» Лжероманеля. Вокруг стояла странная тишина. Даже топота ног не было слышно, только звуки работающей помпы в районе бассейна.

Стряхнув оцепенение, я крикнул: «Спри!» Ни ответа, ни привета. «Спри!» Я бросился через комнаты к входной двери и выскочил на веранду.

В дальнем конце подъездной дорожки визжал тормозами и жег покрышки черный «линкольн-седан». Вот он резко вырулил на Дейзерт Фаруэйз-драйв. Мой взятый напрокат «лазер» стоял там, где мы его оставили… как давно это было? Двадцать минут? Пятнадцать? Я глянул на часы. Прошло всего четыре минуты.

Спрыгнув с крыльца, я обежал виллу, заглянул в пустой уже теперь гараж и вернулся в покинутый дом. Обследовал все комнаты, выскочил на задний двор и принялся метаться среди виноградных лоз и сросшихся олеандровых кустов, исступленно призывая: «Спри! Спри!». Неужели они ее похитили, пока я там «телился»?