Шепчущий во тьме

Итак, воскресным утром я телеграфировал Айкли, что встречусь с ним в Братлборо в следующую среду, двенадцатого сентября, если его это устраивает. Лишь в одном пункте я не последовал предложенному им плану действий, а именно в выборе поезда. Честно говоря, меня не прельщала перспектива прибыть в мрачную вермонтскую глушь поздним вечером, поэтому я телефонировал на станцию и заказал билеты на другое время. Встав рано утром, я мог доехать до Бостона поездом в 8:07 и успеть на поезд, который отправлялся в 9:25 и прибывал в Гринфилд в 12:22. Далее меня ожидала очень удобная пересадка на экспресс до Братлборо в 13:08; это меня устраивало куда больше, чем встреча с Айкли на вокзале в начале одиннадцатого вечера и долгая поездка под покровом тьмы среди таинственных сумрачных гор.

Я телеграфировал Айкли свое решение и из ответной телеграммы, пришедшей ближе к вечеру, с радостью узнал, что это вполне стыковалось с планами моего гостеприимного хозяина. Его ответ гласил:

ПРЕДЛОЖЕННЫЙ ВАРИАНТ УСТРАИВАЕТ

ВСТРЕЧУ ПОЕЗД

НЕ ЗАБУДЬТЕ ЗАПИСЬ ПИСЬМА И СНИМКИ

ЗДЕСЬ ВСЕ СПОКОЙНО

ЖДИТЕ ВЕЛИКИХ ОТКРЫТИЙ

АЙКЛИ

Получив незамедлительный ответ на мою телеграмму, которую ему из Тауншенда либо доставил домой почтальон, либо зачитали по телефону – линию, как я наделся, уже восстановили, – я окончательно отмел все смутные сомнения насчет авторства предыдущего письма, столь поразившего меня. Теперь я был абсолютно спокоен – по причине, которую вряд ли смог бы объяснить. Но как бы то ни было, все мои сомнения были отброшены. В ту ночь я быстро уснул и крепко проспал до самого утра, а в последующие два дня с энтузиазмом готовился к поездке.

V

В среду, как и было уговорено, я отправился на вокзал, захватив с собой саквояж с личными вещами и нашим научным архивом, включавшим фонографическую запись, фотоснимки и папку с полным комплектом писем Айкли. Выполняя его волю, я никому ни словом не обмолвился о том, куда еду, понимая, что это дело требует полной приватности, даже если все обернется вполне благоприятным образом. Сама мысль о реальном контакте с иноземными существами была слишком ошеломительна даже для моего тренированного и готового ко многим открытиям мозга; если бы такой контакт произошел, какой эффект событие могло бы оказать на мозги ничего не подозревающих обывателей? Сам не знаю, какое чувство я испытывал более – ужаса или жажды приключений, когда после пересадки в Бостоне началось мое долгое путешествие на северо-запад и поезд помчал меня прочь от знакомых мест к городкам, о которых я знал лишь по названиям на географической карте. Уолтем… Конкорд… Эйр… Фитчбург… Гарднер… Эйтол…

Мы прибыли в Гринфилд с семиминутным опозданием, но экспресс в северный район, на который мне предстояло пересесть, к счастью, задержали. Делая пересадку впопыхах, я ощущал беспричинное волнение, когда смотрел, как освещаемый лучами утреннего солнца поезд направляется в ту часть страны, о которой я много читал, но где еще ни разу не бывал. Я думал о том, что скоро окажусь в ветхозаветной Новой Англии, куда более примитивной, чем механизированные и урбанизированные восточные и южные штаты, в которых прошла вся моя жизнь, – в девственной старомодной стране без иммигрантов и фабричного дыма, без придорожных реклам и бетонных змей шоссе, привычных в частях страны, завоеванных цивилизацией модерна. Я готовился воочию увидеть чудесные проявления неизменного на протяжении веков жизненного уклада, который, в силу глубокой укорененности в местных обычаях, дал самобытные всходы, оживляя странные стародавние воспоминания и создавая плодородную почву для сумрачных фантастических и редко упоминаемых поверий.

За окном я видел искрящиеся под полуденным солнцем голубые воды реки Коннектикут; и когда, выехав из Нортфилда, мы пересекли их по мосту, впереди замаячили поросшие лесами таинственные горы. Я узнал у проводника, что наконец-то мы в Вермонте. По его наставлению я перевел свой хронометр на час назад, поскольку жители северной части вермонтского высокогорья отказывались подчиниться новомодному установлению на здешней территории поясного времени. И когда я перевел стрелки часов вспять, мне подумалось, что одновременно я перелистнул календарь на столетие назад.

Железнодорожное полотно бежало вплотную к руслу реки, и на противоположном берегу, в Нью-Гемпшире, я различил склоны крутых кряжей Вантастикета, о коих сложена не одна старинная легенда. Потом слева по ходу поезда показались улицы, а справа посреди реки мелькнул зеленый островок. Пассажиры встали с мест и потянулись к выходу, и я следом за ними. Поезд остановился; я вышел на крытую платформу вокзала Братлборо.