Шепот падающих листьев

– В том то и дело, что нет. Его где-то с месяц назад выслали из Токио… Я еще тогда удивился, что госпожа Асакава за ним не последовала.

– А за что выслали?

– Ну, мастеру Хираяме то, что происходит в Эдо⁵, давненько нравиться перестало. Засилье варваров многих раздражает. Мастер Хираяма написал пару картин с самурайскими добродетелями, сходил на пару собраний, покритиковал пару раз господина Сайго Такамори⁶ и получил настойчивую рекомендацию держаться от новой столицы подальше… Япония меняется, Синдзи. И я не знаю, найдется ли нам в ней место. Ты видел фот… фотогра… фо-то-гра-фии – чертовы варвары с их чертовыми словечками!

– Нет, мастер Такэда, а что это?

– Очередное изобретение варваров. Они научились делать картины, являющиеся точной копией того, что на них изображено. Мастерство художника не играет здесь никакой роли, Синдзи, на этих картинах люди и природа не просто похожи на себя настоящих, а являются собой настоящими… Я не знаю, как это у них получается, но, вроде, это делается с помощью специального механизма. Когда эти механизмы появятся у нас, наше с тобой ремесло станет никому не нужно.

– А эти фот… эти картины изображают только настоящее, мастер Такэда? Они не могут изображать прошлое или сны?

– Не знаю, Синдзи, все фо-то-гра-фии, которые я видел, изображали только причудливо одетых варваров и виды Японии. На них не было призраков или образов снов, хотя я не знаю, какие призраки существуют в странах варваров. Вдруг они неотличимы от самих варваров?

– Ну, тогда, мне кажется, что мы не останемся без работы. Рассвет над Фудзи, дождь над Киото, призраки и духи, великий Миямото Мусаси⁷

, сражающий своего противника насмерть деревянным мечом – никакие механизмы варваров не способны создать образы подобные этим! Как не способны они передать изящество фигуры красавицы.

Синдзи замолчал и обернулся вокруг. Оказалось, что он немного вышел из себя и теперь на его скромную фигуру были обращены взгляды людей собравшихся в закусочной. Прячась от этих взглядов, резчик вновь выпил. Мастер Такэда смотрел на него с некоторым ехидством. Так прошло несколько минут.

Синдзи хоть и отбивался из всех сил, все же был вновь затянут мыслями в комнату госпожи Асакавы, поэтому появление хозяйки закусочной рядом с их столиком оказалось для него неожиданностью. Госпожа Торихама принесла две бутылки из прозрачного стекла, от которых мастер Такэда не мог оторвать взгляд.

– Вы достали их, госпожа Торихама! Как же вам удалось?

Немолодая уже женщина, госпожа Торихама умела улыбаться так, что сразу создавала у гостей своего заведения ощущение настоящего домашнего уюта. А мастер Такэда, печатная мастерская которого находилась совсем недалеко, был ее постоянным посетителем. Несмотря на теплую улыбку, последовавшую вслед за вопросом Такэды, от ответа госпожа Торихама уклонилась:

– Я предпочту оставить это в тайне, мастер Такэда, а то вдруг вы начнете покупать этот напиток не у меня.

– Справедливо!

Когда госпожа Торихама ушла, Такэда подвинул одну бутылку Синдзи и, заговорщицки наклонившись к резчику, произнес:

– Это пи-во – напиток варваров. Я уже один раз пробовал и до сих пор испытываю смешанные чувства.

Мастер Такэда взял бутылку и отпил прямо из нее, не наливая в чашку. Синзди списал такое бескультурье мастера на опьянение, но сам, разумеется, следовать дурному примеру не стал. Напиток был пенистым, как море в прилив, и имел цвет меда. Синдзи сделал небольшой глоток. Напиток не был ни на что похож. Сладкий и горький одновременно, освежающий, но тут же бросающий в жар. Синдзи допил из чашки, но больше наливать не стал. Вместо этого он посмотрел на надпись на бутылке. Та содержала какие-то странные символы. Резчику уже доводилось видеть подобные символы, и он знал, что так выглядят иероглифы варваров.

Такэда в несколько глотков выпил свою бутылку и взял ту, из которой наливал Синдзи. Мастер становился все пьянее, а вот резчик, как ему самому казалось, наоборот, начал трезветь.

– В молодости Асакава была очень красива.

Слова мастера Такэды не относились ни к чему и были сказаны, как будто он был один. Такэда не спрашивал, но Синдзи отчего-то не смог не ответить:

– Она и в поздние годы была красива, господин Такэда.

– Знаешь, она всю жизнь владела другой красотой, Синдзи. Не той, которой обладают обнаженные девицы на «весенних картинках»⁸, и не той, которую пытаются поймать, изображая красавиц в изящных кимоно. Если бы я был художником, я не писал бы Асакаву в этом жанре – она была другой.

Такэда замолчал столь же внезапно, как и начал говорить. Мастер совсем погрустнел, а Синдзи понял, что хочет уйти отсюда, уйти от старого пропойцы Такэды и от уютной закусочной госпожи Торихамы. Сейчас он был готов променять их даже на повторяющийся кошмар спальни госпожи Асакавы.