Шепот в темноте

— Деревенские сплетни! Один сказал другому, тот еще одному, этот еще один — мне… И никогда не выяснишь, кто был первым! Да и не в этом дело. Сейчас, когда мы одни, я хотел бы услышать твою версию этой истории.

Они сидели совсем рядом, почти в полной темноте, освещенные лишь огоньками приборной панели. Его руки покоились на рулевом колесе, он смотрел прямо перед собой. Чуть подвинуться вправо — и можно ощутить уютное тепло его плеча. Но она оставалась сидеть, слегка прислонившись к дверце, и, рассказывая ему о вчерашнем происшествии, уже не боялась, что ей не поверят.

— Они считают, что все дело в нервах! Что я все это выдумала! По-моему, даже твой рассказ о телеграмме ничего не изменил. Я даже сомневаюсь, что мне поверила полиция.

— Им платят за то, чтобы они никому не верили на слово. Не обращай внимания на полицию: они привязываются к фактам, прорабатывают возможные варианты и не сообщают о своих выводах посторонним.

— Рок, я боюсь!

— Вот это правильно, Ливи! — Поймав на себе ее удивленный взгляд, он добавил: — Это поможет тебе всегда быть настороже!

— Но я же не могу жить, никому не доверяя!

— Это только временно. Все пройдет, как кошмарный сон. Но пока он длится, постарайся вести себя так, будто тебя окружают одни враги. Ведь один из них твой враг!

— Что я сделала… что могла сделать… кому-то?

— Ты же знаешь, все дело в решении суда. Тот, кто убил Клайва, испугался, потому что никого не арестовали. Полиция все еще ищет виновного, и у кого-то сдали нервы. — Рок полез в карман за сигаретой. — Будешь курить?

— У тебя ведь только «Вирджиния»! — с наигранной легкостью проговорила Ливи. — Я бы предпочла опиум: лучше видеть прекрасные сны, чем жить в сплошном кошмаре.

Портсигар Рока был сделан из темной кожи и был похож на тот, который она подарила ему ко дню рождения почти два года назад. Но у того были позолоченные уголки. Наверное, Рок отказался от него так же, как отказался от ее любви, и заменил на новый, не наводящий его на мысли о прошлом…

Она подавила неуместную боль и проговорила, глубоко и блаженно затянувшись:

— Я никогда не прятала голову в песок словно страус. Я всегда старалась реально смотреть на вещи, оценивать их с разных точек зрения. Прошлой ночью я так и поступила. И пришла к выводу, что если бы я утонула, полиция решила бы, что я, терзаемая раскаянием, не смогла больше жить. Рок… может, мне уехать отсюда?

— Я скажу честно: вряд ли тебе разрешат уехать. Официально ты признана невиновной, но возникнут случайные препятствия, тебя что-то задержит… Ты не представляешь, на какие хитрости они способны! Даже если ты и уедешь, везде на этом маленьком острове тебе будет не лучше, чем в Ардене, а может, и хуже. Рядом не будет друзей. А без них, без их поддержки ты будешь гораздо уязвимее. Не забывай, что у тебя есть враг.

Проговорив это, Рок повернулся к ней и взял ее лицо в свои ладони.

— Ты похудела, я чувствую твои скулы. Береги себя, Ливи… Ну и глупость же я сморозил! Все мы себя бережем: в нас говорит инстинкт самосохранения! — Он уронил руки и уставился взглядом в темноту перед собой. — Когда я приехал, то думал, что ты в безопасности: у тебя есть семья. А сейчас я не знаю, кому ты можешь довериться.

— Только тебе…

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Я никогда не причиню тебе зла, Ливи! Я уже говорил тебе: если два человека любили друг друга, между ними остается нечто, что никогда не умрет.

— Нечто! И что же это? — тихо произнесла она, обращаясь больше к самой себе, чем к нему, но Рок услышал.

— Дружба! Впрочем, нет! Нечто совсем другое. Просто, если ты когда-то кого-то любил, то, что бы ни случилось, тебе всегда будет небезразлично, что с ним происходит!

«Небезразлично… не больше…»

Внезапно Рок взял у нее сигарету и выбросил ее в открытое окно машины. Потом он крепко сжал ее руку.

— Мне хочется обнять тебя и страстно поцеловать! Но зачем? Что-то ушло, любовь не воротишь!

Она закрыла глаза, чувствуя, как его пальцы сплетаются с ее пальцами.

— Где тонко, там и рвется, — продолжал он. — То, что развело нас когда-то, разведет еще раз. Мы вняли предупреждению и спаслись, спаслись от того, что могло обернуться несчастным браком!

— Как ты можешь говорить так, раскладывать все по полочкам, будто речь не о нас с тобой, а о каких-то посторонних людях?

— Могу, Ливи, могу, именно тогда, когда ты рядом со мной! Потому что в эту минуту я должен следить за собой, все время убеждать себя, что влюбленность еще недостаточное основание для брака. Должно существовать что-то еще, то, что не кончается с утратой физического влечения.

— Ты всегда считал, что все в жизни можно объяснить с помощью логики! — Она попыталась придать презрительность своему голосу, но он прозвучал слабо и натянуто. — На самом деле ты не такой уж рассудочный человек, — добавила она. — Ты всегда действуешь импульсивно и очертя голову…

Она услышала его мягкий смех.

— А ты разве нет?

— Я — нет! Теперь уже нет. Люди меняются…