Шепоты старой усадьбы

Я резко обернулась и увидела Андрея. Значит, он позволил мне себя потерять, а затем зашел с тыла. Ловко. Он ведь знал, что я побегу проверять драгоценности и просто посмотрел, куда я их спрятала. А я, как распоследняя идиотка, так и стою с ведром в руках на чужом участке. То есть на чужом-то и так, но даже не на том, где мы заночевать решили. Вроде именно это на их офицерском жаргоне называют «поймать с поличным».

— А ты? — чтобы потянуть время, спросила я и опустила ведро.

— Ты зря оставила Толика со своим рюкзаком, — вместо адекватного ответа получила я что-то непонятное и последовала за мгновенно после этих слов развернувшимся Андреем в дом.

— О чем ты говоришь? — спросила уже в коридоре.

— Сейчас сама все увидишь.

Мы зашли в кухню. Ни Толика, ни рюкзака.

— Что произошло? Что ты с ним сделал?

— С кем? С твоим любовничком?

— Не называй его так. Это неправда.

— Да ради бога. Я вот сам думал, что он что-то с тобой сделал. Вернулся, никого в доме нет. И рюкзака тоже. Сперва испугался. Затем решил, что оба слиняли. Хорошо, что додумался дом обойти, вот тебя и заприметил.

— Я ничего не поняла! Зачем Толе мой рюкзак?

Смирнов воззрился на меня с огромной долей сочувствия в светлых глазах.

— А ты подумай…

— Ах! — я приложила ладони ко рту, потому что оттуда просилось что-то непечатное.

— Вот тебе и «ах». В тихом омуте, как говорится…

— Да нет, не может быть! — оспаривала я очевидное. — Он не мог так поступить со мной… Этому есть какое-то объяснение.

— Да, есть. Захотелось спереть сокровища. Он и спер. Дождался, когда все уйдут. И тю-тю.

— Он действительно говорил, что испытывает финансовые проблемы, — вспомнила я.

— Во-во. Будто у других их нет. Воры всегда найдут себе оправдание.

— И все-таки. Как он мог?! — сокрушалась я. — Ты-то что снаружи делал? — набросилась я на Смирнова, так как больше было не на кого.

— Я-то? Гулял. Думу думал. На свежем воздухе оно лучше думается.

Я стала ходить туда-сюда, как загнанный в клетку зверь, а майор спокойно присел на лавку.

Он может говорить что угодно и думать что угодно, но я все же сомневалась, что дело чисто в деньгах. Толик не меркантильный. Это больше походило на месть. Только вот что я ему сделала? Предала… Вопрос: предала, введя в заблуждение относительно своей личности и цели визита в Дубровицы, или предала, выбрав другого?..

— Что у тебя под ведром-то? — спросил глазастый паразит, прервав мои размышления.

— Э-э… — не успела я придумать, что соврать, он выдал:

— Додумалась-таки брюлики спрятать? Молодец.

— Ну да, — не стала я отпираться.

— То есть малец ушел ни с чем? — Смирнов, злорадствуя, заржал.

— Как это ни с чем? А рюкзак! Там кошелек с тысячей и документы.

— Чьи? — саркастически осведомился майор.

— Ах, ну да… Но тыщу жалко.

— Думаю, украшеньица больше стоят, так что ты все равно в выигрыше. — Он кивнул на печку. — Еще не остыла. Прикорнем малость? А то от меня прока не будет.

Какой именно прок ожидался, я не стала уточнять. Сама жутко устала и хотела спать. Уже на печке, прижавшись к майору для лишнего тепла (так я себя оправдывала, потому что печь и без того была раскаленной), я, внезапно кое-что поняв, начала хохотать.

— Ты чего?

— Рюкзак! Сам дал, сам взял.

— Ты не против, если мы через пару часиков над этим посмеемся? Спать мешаешь.

* * *

Проснулись мы около полудня. Мне, конечно, этого было мало для полноценного сна, но майор выглядел бодро и, пока мы обувались, развлекал меня медицинскими фактами о том, то человеку для сна достаточно трех часов. «Две фазы медленного сна и две фазы быстрого», — объяснял он, но я все равно ничего не поняла.

С замиранием сердца я подняла соседское ведро и обрадовалась, узрев сложенное полотенце. На кухне я нашла старую авоську, благо что не порванную, вот туда-то и сложила свое богатство, больше все равно было некуда.

Когда мы покинули участок и двинулись вдоль реки, я полюбопытствовала:

— Как ты собираешься решать вопрос с Сударышевой и Борисом-охранником?

— Припугну. Наверняка в жизни каждого из них был период, когда не платили налоги.

— Только не говори, что ты из налоговой полиции.

— Нет, но есть знакомые. Если и это не поможет, перейду к увечьям. — Проследив за моей мимикой, прыснул. — Как ты могла провернуть такую сложную операцию, я не пойму? Ты очень доверчива, как ребенок. Алена, запомни. С людьми нужно договариваться. Мирно. Вот это я и попробую сделать.

— А если они уже вызвали полицию, пока нас не было?

— Исключено. Перед тем как за тобой броситься, я им корочку показал и сообщил, что идет важная операция по поимке особо опасного преступника и, если они что-то сделают, не получив моего разрешения, отправятся по статье «Воспрепятствование производству предварительного расследования».

— Угу, ты можешь быть убедительным. Держу пари они даже позу не поменяли с тех пор, как ты их покинул. — Я принципиально не упоминала Толика. Это было больно. Он знал, как мне дороги драгоценности, вернее, конкретная их часть. Он поступил так нарочно. — Почему мы сворачиваем в лес?