Шеридан

Миссис Ламм проигрывала по две-три сотни фунтов за вечер, а миссис Фицрой чуть не лопалась от досады, что не ей достается выигрыш. И вот эта невезучая дама решила предпринять практические шаги, чтобы воспротивиться злым козням фортуны: села играть в «мушку», заранее припрятав пару трефовых валетов в кармане. Впрочем, дамы, жульничавшие в картах, были в конечном счете менее опасными партнершами, чем дамы, неспособные уплатить свой карточный долг. Ведь каждый порядочный человек отлично понимал, что его прекрасная должница, прося денег у разгневанного супруга, подвергает себя гораздо более трудному испытанию, чем он сам, обращаясь за деньгами к угрюмому банкиру или несговорчивому управляющему имением. Сколько ни играл Чарлз Джеймс Фокс, он не мог приучить себя быть неумолимым к хорошенькой должнице, которая горько плачет при мысли о том, что по возвращении домой она должна будет сознаться мужу, что просадила за один вечер втрое больше, чем было отпущено ей «на булавки».

Всю страну охватило повальное увлечение вистом. Вист объединил за одним карточным столом лояльных придворных и мятежных патриотов. Эдмунд Хойл написал трактат об игре в вист, который за один-единственный год выдержал семь изданий. Англичане восприняли эту книгу как откровение. Она вызвала бурю восторгов. Ее листали за едой, читали в постели, носили с собой в парламент и в церковь. Игроки в вист сделали ее своим евангелием. Они преклонялись перед ее автором, в котором видели второго Ньютона. Вокруг этой книги вертелись все разговоры, с ней ознакомились даже члены кабинета. После 1783 года в моду вошла новая игра — «фараон», затем — ЭО.

Но какой бы игре ни отдавали предпочтение англичане, они играли всегда азартно. С утра до ночи у Кайта, у Брукса, у Будля игроки испытывали свою судьбу; многие проигрывались в пух, обрекая себя на нищету и голод. Даже в артистических уборных театров велась большая игра. Случалось, актер или актриса проигрывали тысячи фунтов за вечер: кольца, броши, часы, жалованье на месяцы вперед, туалеты, корсеты. Для отцов лондонского света азартная игра во всех ее видах стала скорее профессией, чем приятным времяпрепровождением. Этим пресытившимся любителям острых ощущений азарт политической борьбы казался пресным, а выигрыш в политической игре ничтожным; то ли дело игра на деньги, когда от резвости лошади или от расклада карт сплошь и рядом зависят суммы, превышающие годовой доход министра. Сэр Джеймс Лоутер выиграл за вечер семь тысяч фунтов, Мейнелл — четыре тысячи, Пиго — пять тысяч. На одном пышном балу лорд Клермонт сорвал и еще больший куш. На другом балу герцог Нортумберлендский проиграл под звуки котильона ни много ни мало 20 тысяч фунтов. В азартные игры играли и Питт, и Джордж Селвин, и Шеридан, и Фокс, который, конечно же, сражался в карты как одержимый и вечно проигрывал. За ночь Фоксу случалось проигрывать по 20 тысяч фунтов. Однажды он просидел за картами двадцать четыре часа кряду, просаживая по 500 фунтов в час. В другой раз, сев за карты после обеда, он играл всю ночь и утро следующего дня и проиграл за это время 12 тысяч фунтов; к пяти часам дня он просадил новые 12 тысяч фунтов, а вечером — еще 11 тысяч фунтов стерлингов.

«Казнит игроков незадачливых рок.Вот Фокс, он поистине горе-игрок.

Едва лишь коснется он карт иль костей,Как мигом расстанется с сотней гиней».

(Надо сказать, что и на политической арене Фокс оставался все тем же азартным игроком: годами он вел рискованную политическую игру, ставя на карту свою карьеру и судьбы своей партии.)