Шерлок Холмс и Дело о крысе

— Уж такую-то малость мы для вас точно сделаем, синьор Сальвини, — сказал Холмс. — Мы с Уотсоном с радостью выполним вашу просьбу.

Как приятно было вновь услышать его знакомый, полный внутренней уверенности голос. Да, Сальвини воистину сотворил чудо.

Все мы обменялись рукопожатием, и я ещё раз горячо поблагодарил Сальвини за помощь. После чего гипнотизёр отбыл обратно в Вудгрин, на спектакль в театре «Эмпориум».

Мы вместе с Элис вернулись в гостиную; я дотронулся до руки Холмса.

— Нам многое нужно обсудить, вы многое должны мне рассказать, — проговорил я настойчиво.

Холмс кивнул.

— Приключение было исключительное. В наших анналах нет ничего подобного.

— Если верить вашим словам, всё закончено, — сказала Элис, и на лице её отразилась тревога.

Холмс безрадостно улыбнулся.

— Вовсе ничего не закончено, и действовать нужно без промедления. Когда вы заступаете на дежурство в Барте?

Элис, похоже, озадачил этот вопрос.

— Сегодня вечером. А что?

— Карсуэл. Вы должны, как и обычно, выйти на работу. Самое главное, чтобы вы не вызвали у него никаких подозрений. Если он догадается, что вы как-то связаны с нами, жизни вашей будет грош цена.

— В таком случае, — вмешался я, — Элис нельзя возвращаться в лечебницу, это смертельно опасно.

Холмс покачал головой.

— У Карсуэла нет никаких оснований предполагать, что миссис Каллахан как-то связана с его противниками, а в данный момент, поскольку меня вырвали из его когтей, у него и у его шайки и так хватает забот. Так что Карсуэла мы надёжно отвлекли.

— Мне кажется, мистер Холмс прав, — вставила Элис.

— Мне понятна ваша логика, при этом мне не по себе от одной мысли, что ты окажешься рядом с Карсуэлом.

— Он лишь мелкая шестерёнка в механизме, созданном баронессой. Если миссис Каллахан будет вести себя естественно, бояться ей нечего.

— Баронесса! А я про неё и забыла! — воскликнула Элис, нахмурившись. — Ты ведь рассказал мне всё в самых общих чертах, Джон. Я так и не поняла, кто она такая и что ею движет.

Я грустно покачал головой.

— В самых общих чертах я рассказывал оттого, что и сам плохо понимаю, что к чему. У Холмса в руках больше фрагментов головоломки.

Мой друг кивнул.

— Верно, но даже я не могу пока составить общую картину. Одно ясно: если наши противники узнают, что я пришёл в себя, всем нам грозит смертельная опасность.

— Охотно вам верю. — Я содрогнулся, вспомнив прекрасную и смертоносную баронессу Дюбейк.

Элис обречённо вздохнула.

— Ради всего святого, да объясните же мне, наконец, что происходит! Хочется мне того или нет, но я, похоже, впуталась в это ваше расследование, а стало быть, тоже подвергаюсь опасности.

— Ты совершенно права, вот только Холмс сможет объяснить лучше, чем я.

— Попробую, как смогу, — ответил Холмс с усталым вздохом. — Только сначала не дадите ли мне стакан воды? — Он провёл худой рукой по виску и на миг прикрыл глаза. Было видно, что он всё ещё очень слаб и не оправился от последствий тяжёлого гипноза.

Элис ласково кивнула.

— Мне кажется, вам обоим, джентльмены, не повредит чашка горячего чая и что-нибудь более основательное к ней. У вас уже вон сколько времени и крошки во рту не было. Так ведь?

Мы подтвердили её догадку.

— Тогда садитесь, — распорядилась она тоном строгой сиделки. — Пойду поищу в кладовке еды: хлеба, сыра, холодной говядины и пикулей.

И вот минут пятнадцать спустя мы с Холмсом наслаждались первой за очень долгое время трапезой. После всех испытаний и тревог нам она показалась пиршеством, хотя еда и была незатейливой. Подцепив на вилку последний ломтик сыра и закинув его в рот, я вновь ощутил себя прежним человеком. Судя по выражению лица Холмса и по тому, что на его запавших щеках появился бледный румянец, было видно, что и на него пища оказала целительное действие.

— Итак, мистер Холмс, я доставила вам хлеб насущный. Не доставите ли вы мне объяснение?

Мой друг провёл по губам салфеткой и улыбнулся.

— Постараюсь, однако это может оказаться непросто.

В моём распоряжении далеко не все подробности, и некоторые фрагменты общей картины по-прежнему в тумане, однако я постараюсь изложить то, что знаю, как можно последовательнее.

Он глотнул ещё чаю, закурил трубку и откинулся на спинку стула.

— Это заговор с целью оказать давление на британское правительство — проговорил он просто неспокойно.

Слова были не слишком выразительны, но стоявший за ними смысл поразил меня в самое сердце, подобно ледяному клинку кинжала. Я лишился дара речи Элис испуганно вскрикнула и чуть не выронила чашку и блюдце.