Шерлок Холмс Мценского уезда

Я наслаждался моментом, стараясь не попасть под возбужденных торговок, когда меня окликнули наглым голосом откуда-то сбоку:

– Слышь, фраер?

Я резко повернулся, ибо на такие запросы нужно сразу агрессивно реагировать – пропустишь, зачморят. Тут все было на уровне рефлексов.

Передо мной стоял один из тех деловых, которым мои спутники дали жесткий отпор, судя по взгляду и кривой усмешке, демонстрирующей прорехи в гнилых зубах. Но мужичок был крепенький, с меня ростом и не обиженный силой, и он это прекрасно понимал и вовсю бравировал.

– Передавай привет своим воякам, лох, – зашипел мне в лицо, обдав перегаром и запахом нечищеных зубов, сделал шаг вперед и неожиданно ткнул меня в грудь ножом в область сердца, как раз под левый сосок, хорошо поставленным ударом.

Я покачнулся и чуть не упал на спину от сильного удара, но бронежилет скрытого ношения предусмотренный защищать от нарезного короткоствола нашего времени, с честью справился с простым ножом из гаденькой стали. Ну а дальше включились рефлексы. Я технарь-интеллектуал, а не крутой рукопашник-ногомахатель, но те, у кого детство прошло в конце 80-х и в 90-х, на фоне хлынувших в страну веяний увлечения восточными единоборствами, тоже некоторое время ходил в одну из таких секций. Как большинство бросал, но пытался снова и снова, пока не повзрослел, не пошел учиться, ну а дальше началась большая жизнь. Хотя какие-то первичные навыки и получил, да и теорию изучил. Но перед посадкой, когда около года шло следствие и судебное разбирательство, я от нечего делать, чтоб спустить пар, несколько месяцев занимался с давним знакомым, Лешкой-Пижоном. Несмотря на немного несерьезное прозвище, человеком он был очень стоящим, повидавшим мир, ну и к тому же великолепным рукопашником. Лешка не устраивал стандартных тренировок, как у других тренеров, он брал человека и под его индивидуальную физиологию и имеющиеся базовые навыки нарабатывал систему из пяти-десяти базовых приемов-ударов-связок, и все это отрабатывалось до автоматизма. Любой врач-специалист подтвердит, чтоб движение стало автоматическим и бессознательным, его надо повторить пять-семь тысяч раз, ну этим я и занимался одинокими тоскливыми вечерами.

И вот сейчас, получив нож в грудь, руки и ноги сами действовали автоматически, коряво, не так красиво, как в фильмах про крутых спецназеров-ногомахателей, но все же быстро и резко. Блок из карате учи-уки – отбиваю влево руку с ножом и тут же короткий удар кулаком в солнечное сплетение противнику, сбивая ему дыхание. Несильно, но действенно – тот делает неуверенный шаг назад, разрывая дистанцию, и тут уже я делаю короткий шаг левой ногой и со всей пролетарской ненавистью леплю классический мае-гери в нижнюю часть корпуса, практически в пах с сильным выдохом, вложив в удар всю силу.

Противник что-то хрюкнул, но не отлетел, а просто начал скрючиваться, с перспективой упасть вперед, и тут же последовал контрольный удар кулаком в ухо – и все, урка ушел в полный аут, выронив нож и упав на бок. Стоящие чуть в стороне бабы заголосили «Убили!», а ко мне рванули еще трое деловых, видимо, поддержать своего вожака, который хотел поддержать, так сказать, воровскую честь и нарвался не на того противника.

Я уже начал распределять цели и смещаться в сторону, чтобы выделить некоторое свободное пространство для боя, стараясь выполнить основной принцип работы против группы – постоянно перемещаться так, чтобы противники выстраивались друг за другом. Стычка просто преобразуется в последовательный бой с каждым из противников в отдельности, ну это, конечно, при условии, что нападающие не подготовлены для работы в группе. Неподготовленные нападающие начинают путаться и мешать друг другу, путаться в ногах. Если же все наоборот, и работает слаженная команда, тогда только один выход: разрывать дистанцию, чтоб не могли дотянуться, и убегать, или валить всех из огнестрела.

Но дальше я ничего просто не успел сделать: без криков и команд, как торнадо на уркаганов, налетели мои спутники. Макар одним жестким ударом в челюсть просто вырубил ближнего к нему бандита, того самого, что огребал в поезде, и как кегли раскидал остальных. А дальше снова случилось еще одно чудо, которое я видел в поезде: опять вписались мужики, отцы семейств, мастеровые, купцы. Они нахлынули толпой и стали метелить гопников, не давая им просто подняться, и все это время я стоял в стороне, прикрытый широкой спиной Антона, который сразу же оттер меня от свалки и закрыл своим телом. Я, не ожидая от себя, просто улыбнулся, как-то по-доброму, испытывая неповторимое чувство единения, если это так можно назвать. Наверно, именно так люди собирались и совместно тушили пожары, или молотили кочевников, которые разоряли русские города и села.