Шесть баллов по Рихтеру

– Вчера вечером. Твои меня бросили в Илг. А они подобрали.

– Я ненавижу этих моих. Они раньше были нормальными. Но с тех пор, как поселились здесь, становятся все меньше похожими на людей. Я не знаю – это страх их так калечит или местный воздух… Подожди… А вдруг мы с тобой станем такими же?

– Не станем, – успокоил Вик. – Я все придумал. Слушай.

* * *

Они уходили налегке. Только у Вика в коробочке с прозрачной крышкой были припрятаны три цветка папоротника и два камушка с берега Илга. Про то, как действуют камушки, Вик не знал. Да он и брал их не на продажу, а просто на память. На память о той реке, где чуть не остался навсегда.

– А ты не боишься, что шрам опять прорежется? – в сотый раз спросил Вик.

– А ты не боишься, что разлюбишь меня? – в сотый раз ответила вопросом на вопрос Нора.

И оба невесело рассмеялись.

– Если что, я вернусь сюда через год, наберу цветов папоротника много-много, а у нас продам. Нет, не как в прошлый раз. Я умею нормально продавать. Я их продам, и мы оплатим тебе пластическую операцию, чтоб ты не думала всю жизнь, разлюбит тебя кто-то или нет. На самом деле, тебя разлюбил бы только последний идиот. Потому что ты самая лучшая девушка на свете.

Вик говорил такие слова, и они не казались ему ни сентиментальными, ни глупыми. Он понимал, что сейчас только они единственно верные, а все остальные прозвучали бы смешно и фальшиво. Потому что правда не бывает глупой. И фальшивой не бывает. Она же правда.

Часть 4. Феликс и Тюша

Пролог

Он знал, что беда случится, как только вслух произнесут его фамилию. Или имя.

Он это знал, был готов и даже не очень сильно волновался. По крайней мере, кулаки не сжал и не вспотел. Только глаза старался раскрыть пошире, чтобы ни одна слезинка даже не думала там появиться. У него очень легко появлялись эти проклятые слезы. Особенно раньше, когда он был маленьким и беспомощным и не верил, что такое может происходить с ним. Он не верил, а оно происходило. Не само по себе, конечно. Все устраивали люди. Те, которые оказывались рядом, и, как назло, от них было никуда не спрятаться. Он пытался, честно.

Тогда его привели в детский сад на целый день и оставили там одного. В первый раз. То есть, не одного, это его вряд ли напугало бы, а с почти незнакомой теткой-воспитательницей Снежаной Андреевной и пятнадцатью мальчишками и девчонками. Такими же, как он, и не такими. У них были головы, руки, ноги, глаза, рты – все как у людей, но эти маленькие люди не хотели ни смотреть на Феликса, ни разговаривать с ним.

– Феликс, – сказала Снежана Андреевна и фыркнула. – Это ж надо было так назвать.

Фраза соскользнула с губ воспитательницы будто случайно, в никуда, но ее все услышали, не только Феликс. Услышали и начали осторожно хихикать. Сначала стоявшие поближе. Потом остальные. Через пару минут вся группа давилась судорожным смехом.

Снежана Андреевна заглянула в журнал и снова поморщилась:

– Брикин.

Группа взорвалась. Хохотали все. Хохотали до слёз, до икоты.

– Еще лучше, – то ли этим потным от ржания рожицам, то ли самой себе сказала воспитательница. – Феликс Брикин. Умереть не встать. Ладно. Ладно, дети. Построились парами! С Брикиным встанет тот, кто у нас громче всех смеялся. Золотцев? Вот Золотцев и встанет.

– Ни за что! – заорал лохматый мальчишка в футболке с медведем. – Ни за что я не встану с этим Хелисом. Он это, он анализы, наверное, принимает. Вы что, не слышали? Лаборатория Хелис? Ну Снежана Андреевна!

Феликс закусил губу и вышел из комнаты.

– Брикин! – окликнула воспитательница. – Брикин, ты куда?

Но он не обратил внимания, как будто говорили не ему. Он прикрыл дверь и вчесал (устремился? Да. Или помчался) по длинному коридору туда, откуда лилась темнота. Темноты он не боялся.

Феликс тряхнул головой, прогоняя мысли о том, совсем давнем знакомстве. Оно закончилось для него двумя годами ада и шрамом на внутренней стороне ладони – от бороздок ключа, который он однажды пытался вырвать у воспитательницы, чтобы уйти. Навсегда уйти из ненавистного места.

Теперешнее знакомство едва ли обойдется дешевле. Просто он стал старше, и так легко не позволит издеваться над собой. Конечно, вряд ли он с ними справится. Их много, Феликс один. Но они дорого заплатят, если что. Он постарается. Чем дороже, тем лучше. А потом пусть бьют. Не убьют же. Наверное.

Беда случилась раньше, чем прозвучало его имя. Внезапно, хоть он и ждал ее. Просто Феликс думал, что все начнется иначе. А началось так – на этот раз в его руки попал маленький металлический ключ.

Глава первая. «Гремучая»

– Тюша, ты знаешь, что такое сверхлень? Это когда ты полгода умираешь по своему Аркадию, но тебя не поднять, чтобы помыть колеса у чемодана, который он завтра тебе понесет.