Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)

За исключением этой стажировки, Университет штата Монтана не дал мне ровным счетом ничего… ну, разве что навыки редактирования. Мой наставник по этому предмету, Роберт Макгифферт, настолько преуспел в нем, что в летние каникулы подрабатывал, редактируя статьи для «Вашингтон пост».

Некоторой части своей самонадеянности и провинциальной наивности я лишился в Университете Миссула. Я отрастил длинные волосы: в мире правили рок-н-ролл и «Битлз». Я даже поэкспериментировал немного с запрещенными законом веществами (эффект от них точнее всего описывается словами «окаменел»), но всего несколько раз, и я ни разу не отплясывал в толпе под Lucy in the Sky with Diamonds. По мере того как все больше моих друзей возвращалось из Вьетнама в цинковых гробах, а из Вашингтона не слышалось ничего кроме откровенного вранья, я присоединился к антивоенному протестному движению, хотя настаивал, чтобы оно удерживалось в рамках закона. Одну весну я провел с активистами негритянского движения в чикагском гетто, а еще руководил проектом Ральфа Нейдера в Монтане, который даже добился некоторого успеха, хотя – открою один секрет – единственным его членом кроме меня самого была моя однокурсница Ширли, по молодости лет полагавшая себя моей подружкой.

В общем, когда я вернулся в Шелби после вашингтонской стажировки, я так и не имел ни малейшего представления о том, как приблизиться к своей мечте. Единственное, чем мне хотелось заниматься, – ну, почти единственное – это писать. Планы родителей и школьных педагогов сделать из меня юриста я похоронил почти сразу, хотя некоторое время меня и соблазняла возможность отправлять нехороших парней в тюрьму, невиновных выпускать на свободу, а на вызовы демократии отвечать соблюдением Конституции и чтобы при этом у меня оставалось время заниматься творчеством по ночам. Осенью семьдесят первого года я приступил к преддипломной практике, дававшей мне – как я, во всяком случае, надеялся – законное прикрытие для занятий писательством…

И так все, в общем-то, и вышло, но лишь по счастливой случайности.

Монтана как раз переписывала свою устаревшую, составленную еще баронами-разбойниками Конституцию – Дэшил Хэммет, кстати, избрал местом действия своего первого романа «Красный урожай» ту самую, со старой еще Конституцией, Монтану. Команде, составлявшей новый текст, срочно требовался человек, умевший быстро писать и имевший резюме с упоминаниями правительства и политики (скажем, работавший на какого-либо сенатора). Один из друзей выдернул меня на эту работу из университетского кампуса; именно здесь я смог увидеть своими глазами то, как замечательно действует демократия в условиях, когда простые граждане работают на совесть и отказываются делать это за закрытыми дверями.

После того как весной семьдесят второго года новую Конституцию приняли, я на несколько месяцев исчез со сцены: поездил по стране, остался жив, вернулся в городок Хелена в Монтане и, поработав немного пожарным инспектором, устроился в непомерно разросшееся агентство по ювенальным правонарушениям, работавшее в штате на федеральные деньги. Меня вполне устраивала работа, занимавшая руки и голову, поскольку мои сердце и душа были заняты совсем другим – мечтой.

Я решил, что лучший способ написать роман – это взять и написать роман.

И что лучший способ стать писателем – это писать.

Редкий новичок в этом ремесле оказался настолько неподготовлен к последствиям такого решения.

Однако страсть к писательству жгла меня сильнее, чем героин, помноженный на секс.

Я жил тогда в крошечной квартирке на втором этаже симпатичного коттеджа неподалеку от капитолия штата – в Хелене. Некоторое время моим соседом был один из умнейших порождений беби-бума, мой давний друг по имени Рик Эпплгейт. Я до сих пор беззастенчиво краду имена для своих вымышленных героев из его исторических книг. Еще по соседству жила совершенно очаровательная семейная пара: он – талантливый и чертовски сообразительный адвокат, она – из тех темноволосых женщин, на которых мечтало жениться подавляющее большинство нас, шестидесятников. Я прожил там достаточно долго, так что застал рождение их первенца, девицы по имени Мэйли Мелой, которая впоследствии стала одной из самых заметных писательниц своего поколения. А вот рождения их второго, Колина Мелоя, ставшего руководителем и автором текстов знаменитой инди-рок-группы уже нового столетия, «Декабристов», я уже не дождался – съехал раньше. Днем я занимался обычной американской бюрократической ерундой, бегал трусцой, занимался дзюдо в спортзале Ассоциации молодых христиан, ходил на свидания, стал крестным отцом сыну моего кузена, слушал рок по радио и с пластинок, ходил в кино, экономил на чем мог, а в свободное время уплывал в фантастические миры, барабаня по клавишам тяжеленной, оставшейся у меня еще с университетских времен пишущей машинки «Ройял».

И вот тогда этот вопрос – «что, если?..» – ждавший своего часа с вашингтонских времен, начал подавать признаки жизни.