Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)

Впрочем, эта абсолютная изоляция только подстегивала мое воображение.

Я перерыл все полки в местной библиотеке в поисках издательств, публиковавших что-нибудь, хоть отдаленно напоминавшее замысел, сложившийся в моем котелке. В конце семьдесят второго года я составил список примерно из трех десятков компаний. С помощью стоявших у меня на работе гаджетов – электрической пишущей машинки «АйБиЭм» и ксерокса – я настрочил краткое изложение текста, не дававшее, однако, представления о развязке, сигнальную главу и автобиографию, в общем-то соответствовавшую истине, но полную туманных недоговорок. В один прекрасный день я опустил в почтовый ящик тридцать конвертов и вернулся к обычной жизни, то бишь к использованию рабочего времени и техники для печати чистовой версии «Кондора». Из тридцати издателей откликнулось на мои письма около половины, и из них шесть дали положительный отзыв. Из этих шести я наугад выбрал одно издательство, куда и отослал чистовик.

Четыре месяца спустя, так и не дождавшись ответа, я уже было собрался уволиться с работы в Хелене, чтобы вести голодное писательское существование в Миссуле, чуть более цивилизованном городе штата Монтана. Впрочем, перед этим я все-таки позвонил в издательство, пробился к главному редактору и получил от него вежливый отказ в публикации. Выждав еще несколько дней, чтобы получить новые адрес и телефон в Миссуле, я отослал рукопись в следующее по списку издательство – В. В. Нортон – и занялся переездом.

Родители и некоторые мои друзья пребывали в ужасе: никто из известных им людей не зарабатывал на жизнь писательством. Я не обращал на это внимания. В семьдесят третьем мне исполнилось двадцать четыре года, я снимал конуру в рабочем районе Миссулы, потихоньку тратил свои сбережения, поскольку заработка журналиста-фрилансера едва хватало на аренду жилья, экономил на всем (кока-колу, например, я позволял себе только в те вечера, когда занимался карате в спортклубе) и продолжал, продолжал барабанить по клавишам своей старой зеленой машинки сутками напролет, пока стертые пальцы не начинали кровоточить – вот почему этот период своей жизни я назвал «Кровь на клавишах».

Результатом этого периода стал классически перегруженный самокопанием роман в жанре «Выпускника», читать который, надеюсь, не доведется никому, а также, как ни странно, напечатанная-таки театральная комедия под названием «Великая афера с булыжниками»; в Штатах она, правда, вышла под псевдонимом. Зато в Италии ее издали под моим настоящим именем, там она выдержала несколько тиражей. В 2000 году группа анонимных итальянских писателей под названием «Ву-Минь» поведала мне, что эта пьеса послужила для них одним из источников вдохновения.

В реальном же мире в это время мой банковский счет таял на глазах, а выпуски новостей все больше сосредотачивались на криминальных скандалах, исходивших от администрации Никсона, что волновало меня сильнее, чем перспектива голодной смерти. Мой бывший босс, сенатор Меткалф, выделил грант для журналистов из Монтаны – тратить время на связанные с ним обязанности мне не хотелось, но из всех моих газетных статей в Миссуле напечатали лишь одну, и еще одна заметка в три абзаца готовилась к печати в национальном спортивном журнале… В общем, я подал заявку на грант, начал подумывать о возвращении в дорожное ведомство или на еще какую-нибудь бюрократическую работу, которая не отвлекала бы мой творческий потенциал от настоящих – писательских – дел.

И тут зазвонил телефон.

Мужчина на том конце провода представился Старлингом Лоуренсом, вообще-то писателем, но на тот момент редактором В. В. Нортона, и сообщил, что они хотели бы издать «Кондора» и готовы заплатить тысячу баксов – на десять процентов больше, чем я заработал бы за год, трудясь белым воротничком. Разумеется, я согласился, и он добавил, что им кажется, книгу можно также продать в качестве киносценария.

Мне ужасно хотелось спросить, понимает ли он, что такого рода штуки срабатывают только в кино, но я все-таки промолчал и даже удержался от смеха. В конце концов, он собирался издать мой роман, так что я не хотел показаться невежливым.

Спустя еще две недели, когда я стоял в пустой ванне, пытаясь залатать протекавший душевой шланг с помощью изоленты, телефон зазвонил снова.

На этот раз Старлинг Лоуренс и еще несколько издательских парней сообщили мне, что знаменитый кинопродюсер Дино Ди Лаурентис прочитал мой роман в рукописи и быстро (позже Дино рассказал мне, что решение он принял после первых четырех страниц) решил снимать по нему фильм. Он купил мою книгу, и моя доля составляла восемьдесят одну тысячу.

Я стоял дурак дураком, держа в руке рулон серой изоленты и слушая возбужденный голос Старлинга, потом спохватился.

– Извините, – перебил я его. – Мне тут надо шланг изолентой замотать, и я не слышал ни единого слова из тех, что вы сказали после восьмидесяти одной тысячи.

Черт, да на такие деньги я мог бы не заниматься ничем, кроме писательства, несколько лет!