Шесть пробуждений

– Ее мы знаем, Хиро. А кто ты такой, все еще не уверены, – ответила Джоанна. – Но насчет ремней ты прав.

– Вряд ли вы ее знали, если не догадались, что она нападет на своего клона.

– За всеми вами следит РИН.

– Стукач! – сказал Хиро.

– Эй, я им сказал, что ты истекаешь кровью в грузовом трюме. Мог бы и не говорить, и сейчас ты был бы мертв, – сказал РИН.

Хиро расслабился.

– Потрясающе. Надеюсь, если кто явится меня укокошить, ты сможешь их остановить.

Катрина позволила Вольфгангу привязать ее к кровати. Она никому не смотрела в глаза.

Вольфганг затянул ремни и взглянул на Марию.

– Нужно поговорить.

* * *

Осмотрев раны Хиро и позволив ему умыться, Вольфганг и Джоанна покинули капитана и Хиро; оба были привязаны, Катрина – под действием успокоительного. Мария пошла на кухню заварить чай.

– Ничего не могу с собой поделать, но я рад, что у нас появилась ниточка, – сказал по дороге на кухню Вольфганг. – Но смотреть на это было невесело.

Джоанна с трудом сдерживала слезы безнадежности. И с радостью сменила огорчение на гнев.

– Ты что смеешься? Ты радуешься тому, что женщина умерла с единственным обвинением на устах? А если она солгала? Мы этого никогда не узнаем.

– Узнаем, когда побеседуем с Марией, – сказал Вольфганг. – Я не говорю, что рад ее смерти. Я говорю, что рад получить ниточку.

– Давай просто пойдем к ней.

Мария сидела на кухне и ждала их.

– Я думал, ты спрячешься, – сказал Вольфганг.

– РИН все равно за всеми наблюдает. Я ни в чем не виновата. – Она замолчала, хмуро глядя на них. – Ни в чем таком, о чем бы знала. Что происходит?

Усевшись напротив нее за стол, они рассказали о том, что произошло в медицинском отсеке между Катриной и прежним капитаном и каковы были последние предсмертные слова клона.

Мария кивнула.

– Что ж. Не знаю, лучше ли вам станет, когда вы узнаете то, что знаю я. Недавно… – Она умолкла и подняла палец, веля им молчать, – …совсем недавно РИН сказал мне, что он сумел вскрыть мои защищенные файлы. Они лежали так глубоко, что я сама не знала про них. Ему удалось найти часть моих личных записей. РИН, пожалуйста, дай Джоанне и Вольфгангу прослушать то, что нашел из моих дневников.

Они прослушали запись из личного дневника Марии о события последних дней на борту «Дормире».

– Может ли эта запись быть поддельной? – спросил, нахмурившись, Вольфганг.

РИН из динамиков на кухне ответил:

– Нет, метка времени верная.

– Как вышло, что ни сам РИН, ни ты, ни Поль не нашли этого раньше? – спросил Вольфганг.

– Я защитила свои записи. Это я хорошо умею.

– С чего бы?

Мария удивилась.

– Я хакер, Вольфганг. Ты еще не понял? Это я украла наши первые карты мозга, снятые, когда мы поднялись на борт корабля, и сделала копии. У меня всегда была такая привычка. Я коплю информацию. Помню, перед самым отлетом я дала себе слово, что перестану так делать, как только мы покинем Луну. Начну новую жизнь и все такое. Думаю, последнюю копию я сделала в память старых времен.

Она взглянула на них, потом на сверкающую металлическую поверхность стола.

– Я починила РИН. Я не хотела сознаваться, чтобы не узнали, на что я способна. Вы ведь знаете, хакеры не слишком популярны.

Джоанна почувствовала, как Вольфганг рядом с ней буквально излучает гнев.

– Почему, по-твоему, прежний капитан сказала, что на нее напала ты?

– Доктор, – вмешался РИН. – Предыдущая капитан де ла Круз этого не говорила. Она сказала, что кое-что узнала о Марии. Это не одно и то же.

– А по-моему, одно, – сказал Вольфганг.

Джоанна нахмурилась.

– Нет, он прав. Она сказала именно это. В дневнике ты пишешь, что у нее паранойя относительно преступного прошлого членов экипажа и она хочет с них за все спросить. Что ты такого могла бы сделать, чтобы запустить такую кампанию?

Мария пожала плечами.

– Вы знаете столько же, сколько я. – Она замолчала, переводя взгляд с Джоанны на Вольфганга. – Так мы идем в карцер?

– Я не могу допустить присутствие на борту хакера, – сказал Вольфганг с каменным лицом. – Бог знает, что ты сделала с РИН.

– Сделала меня лучше, чем когда бы то ни было, исполняющий обязанности капитана Вольфганг, – сказал РИН.

– Похоже, он хорошо освоил сарказм, – заметила Мария.

Джоанна покачала головой.

– Вольфганг, ты не можешь это сделать. Именно поэтому наше преступное прошлое оставалось в секрете: чтобы никого не осуждали. Мария ничего не взламывала на корабле, это осталось в ее жизни двадцать пять лет назад.

– И все равно она – наш единственный подозреваемый, – сказал Вольфганг.

– Я сдаюсь добровольно, – сказала Мария. – Я хотела бы помочь, но не хочу вызвать новые подозрения.

Джоанна вздохнула. Она утратит все завоеванное доверие, но молчать дальше нельзя.