Шесть пробуждений

– В прошлый раз вы меня убили, верно? – спросила она.

– Да, но только после того как сломали вас и заставили на нас работать.

Она подняла голову и подвигала челюстью, проверяя, не сломана ли та. Она пыталась найти смелость там, где был только холодный страх.

– Пожалуйста, не надо, – сказала она. – Кто это?

Сибал улыбнулся, и ее накрыло холодное отвращение к себе. «Я не умею терпеть пытки, черт дери!» Мысль была неутешительная.

Клон был из Объединенных Тихоокеанских государств, и ей пришлось трижды поработать «топором» над тремя копиями карты его мозга. Лаборатория уже мультиплицировала его ранее, но взлом ни разу не делала. Ненавидя себя, Мария деловито раскрыла личность и воспоминания этого казавшегося вполне невинным клона и сняла три копии. У каждой копии отсутствовала эмпатия, присутствовал нарциссический комплекс превосходства, и каждая по-собачьи подчинялась доктору Сибалу. Мария подумывала, не вложить ли им стремление убить того, кто их разбудит, но доктор, казалось, ожидал каких-то тайных козней и предупредил, чтобы она этого не делала.

Она часто работала до поздней ночи под присмотром охранников. Время от времени охранникам делалось скучно, они читали или даже дремали, прислонившись к двери. У них не было оружия, которое она могла бы украсть, и оба были такие рослые, что справились бы с ней, даже если бы она напала на спящих. Но они не разбирались в клонировании и не могли понять, когда она делает не то, что ей приказано, и она делала ставку на это.

Мария старательно работала «топором», но однажды поздней ночью, когда ее охранник задремал, незаметно достала из браслета флешку с картой своего мозга и вставила в компьютер. Она несколько недель не снимала копию; эта последняя была сделана на Земле, в гораздо более спокойной обстановке.

Раньше Мария никогда не взламывала себя. Она знала, что занимается всегда опасным и часто неэтичным (на этот раз очень неэтичным) делом, но на самом деле ее удерживало нежелание оглянуться на собственные воспоминания и личность. Можно многое отрицать относительно себя, но с картой мозга не поспоришь. Однако на сей раз она не собиралась спорить с ней.

Если она не может внедрить ядокари в «топорную работу», она может внедрить его в себя.

* * *

Взламывать себя оказалось сродни попыткам щекотать себя. Это было трудно: хотя мозг доверчив, когда его обманывают иллюзии и дезориентация, но на удивление мощно сопротивляется прямым атакам. И трудно провести себя собственными фокусами.

Вдобавок боишься угробить к черту собственный мозг. Мария была одной из лучших, но по некоторым причинам даже лучшие врачи не лечат себя и свои семьи.

Она не могла просто вложить информацию себе в голову. Она проснулась бы в панике, решила, что сходит с ума, и не знала бы, где реальность. Следовало идти обходным путем.

Мария решила воссоздать свою воображаемую подругу. Однажды она видела голографический фильм ужасов «Продажа поместья Перкинсов», но тогда была слишком мала и перепугалась до смерти; однако героиня, престарелая миллиардерша, которую играла темнокожая латиноамериканская актриса София Гомес, показалась молодой Марии очень сильной и внушающей уверенность. Она наказывала внуков за попытку убить ее и отобрать поместье – суровая бабушка, вооруженная нетерпимостью к расхлябанности и цепной пилой.

Марии хотелось, чтобы миссис Перкинс была ее бабушкой. Когда маленькая она боялась темноты, то воображала, как миссис Перкинс говорит: «Когда идешь по темной улице к моему дому (воображаемая миссис Перкинс жила выше по улице, там, где не было фонарей), ты не можешь в темноте увидеть чудовищ, Люсеро. Это верно. Но знаешь что? Чудовища тоже не могут тебя увидеть».

И вот взрослая Мария начала потихоньку создавать личность миссис Перкинс, снабжать ее мнениями и, главное, информацией. Ее старая добрая воображаемая подруга обрела форму и жила в подсознании Марии в ожидании важных сведений о докторе Сибале, его лунной лаборатории, его целях и, что важнее всего, ее воспоминаниях об этом опыте. Она передавала миссис Перкинс столько информации, сколько осмеливалась.

Вызвать к жизни миссис Перкинс оказалось трудно. Одно дело – прятать в подсознании важную информацию, и совсем другое – извлечь ее. До этой информации было не так уж легко добраться – словно до товаров в галантерейном магазине, который постоянно закрыт и работает только с 3 до 4 утра, а ключ ты должен найти в темноте. Мария тупо смотрела на собственный код, пытаясь придумать, как сообщить своему следующему клону о способах связи с миссис Перкинс.

Она не хотела привязывать миссис Перкинс к сну – это было слишком рискованно: будущий клон мог не поверить сну – или облачить миссис Перкинс в костюм медведя, чтобы она смотрела, как Мария на сцене мучительно пытается вспомнить свой текст. Требовалось мощное средство, чтобы вызывать миссис Перкинс на передний план сознания.