Шесть пробуждений

– Хорошо, тогда покажи только скан моего тела, – попросила Мария. На экране появились данные, снятые Джоанной с ее прошлого клона. – Можешь изменить кое-что?

– Ты собираешься взломать мой сканер? – спросила Джоанна.

– Это противоречило бы моей нынешней цели. У тебя ведь есть образцы моей крови, взятые у последнего клона?

– Да, эти данные в моем… – начала Джоанна.

– Нашел, – перебил ее РИН.

– Классно. Теперь секундочку, – сказала Мария.

Джоанна понятия не имела, что делает Мария: ведь у той не было ни планшета, ни работающего терминала, но Мария отдавала РИН команды, похожие на код и гораздо меньше – на медицинскую информацию. Она как будто бы переводила определенные сведения о деятельности мозга, о ДНК крови, о командах, передающихся через спинной мозг, в единицы и нули. Джоанна наконец устала задавать вопросы и просто смотрела с помощью камер на медицинский отсек.

Она вздрогнула, когда Мария торжествующе вскрикнула; этот крик Джоанна услышала одновременно сквозь стену и микрофон.

– Это возможно. Получилось.

– Что получилось? – спросила Джоанна.

– У меня теперь есть полная матрица моей ДНК.

– Что? Как это возможно?

– Твой сканер считывает множество данных, столько же, сколько необходимо для клонирования, но представляет их в другом формате, когда читает человек, а не компьютер. Я просто взяла эти данные и ДНК своей крови, смешала их и получила полную матрицу своего тела.

– А не будет искажений из-за того, что это кровь клона, отравленного цикутой?

– Можешь взять свежий образец, – терпеливо сказала Мария. – Я не говорю, что можно на основе этих данных вырастить клона прямо здесь. Но, если я еще немного поработаю, вероятно, машина в лаборатории сможет их считать.

Джоанна удивленно воззрилась на экран. Почему она сама никогда об этом не думала? Вероятно, потому, что ей не требовалось.

– А если не выйдет?

– Тогда мы умрем в космосе. Как должны были умереть.

Джоанна медленно кивнула.

– Как ты до этого додумалась?

– У меня есть ваши данные, ваши личные вкусы. Тот, кто стер мои дневники, до этих данных не добрался. Я – цифровая барахольщица и ничего не могу с этим поделать. Поэтому задумалась, что еще такого можно использовать, что не стер саботажник. А потом задумалась, на что способен твой сканер.

– Хорошо, значит, если мы можем дать лаборатории данные для выращивания новых клонов, это треть битвы. У нас нет программ для управления клонированием. Даже если бы такие программы были, новые клоны стали бы чистым листом.

– Над этим я еще работаю, – сказала Мария. – Но, по крайней мере, мы можем записать матрицы ДНК. Когда Вольфганг нас выпустит.

– Если выпустит, – поправила ее Джоанна. – Но, судя по тому, как эти трое действовали на нижней палубе, похоже, новые клоны понадобятся нам довольно скоро.

– Могу я снова взглянуть на медицинский отсек? – спросила Джоанна. – Появилось новое видеоизображение. – А аудио нет?

РИН сделал ей такое одолжение, и Джоанна услышала спор Катрины и Хиро.

* * *

– С тобой говорит капитан де ла Круз, пилот! – снова фыркнула Катрина; но ее голос звучал слабо.

Они с Хиро медленно выходили из-под действия успокоительного, и Хиро пришел в себя с желанием нажать на ее кнопки. После того как она убила себя, у нее отобрали корабль, но сейчас главной проблемой в жизни этой женщины был другой пленник, называвший ее «Кэт».

Он пытался не быть говнюком. Ну… По большей части. За годы он нашел много способов справляться с голосами в голове. Иногда помогало, если прикусить щеки, но это было очень больно, и оставались ранки, подолгу не заживавшие. Часто обратить их гнев в безобидное подшучивание оказывалось лучшим способом совладать с ними. Но с некоторыми «безобидное» подшучивание не работало. Если они брали верх, то уязвляли самое больное место, задевали за живое, делали как можно больнее. Они визжали у него в голове, пытались вырваться, освободиться от его контроля и убить ее, пока она слаба.

Поэтому он называл ее Кэт. Хотя знал – она никогда не поверит, что он делает это, стремясь обуздать своих ядокари, а не из желания оскорбить ее.

– Я не собираюсь защищаться ни от тебя, ни от кого-либо другого, – сказала она, глядя на потолок одним глазом. – Мы получили нужную информацию. Вольфганг арестует Марию, и мы сможем без страха продолжать полет.

Хиро рассмеялся.

– Да, мы не боимся, что ты убьешь нас, чтобы добыть информацию. Или что я снова сломаюсь и опять всех поубиваю. Ты понимаешь, что Вольфганг посадил под арест половину экипажа? Я абсолютно уверен, что они с Джоанной и РИН не смогут одни тащить наши сани.

– Есть еще Поль, – сказала де ла Круз.

– Да, наш лучший командный игрок, – ответил Хиро. – Давай смотреть фактам в лицо, капитан. Мы в заднице. Мы должны доверять друг другу или признать, что уже умерли на здешнем холоде. Как мы, по-видимому, пытались сделать несколько дней назад.

Она не ответила, подчеркнуто игнорируя его.

Как угодно. Чем лучше он сознавал окружающее, тем сильнее болели раны; он гадал, когда же вернется врач проверить его состояние. Хоть они и заключенные, но ведь и пациенты, верно?