Шесть шестых

– Так-так-так, – попробовал хоть частично подытожить Колапушин. – Значит, вы встречались с этой Леной где-то в редакции на отборочном туре, так? И вы ее сразу узнали?

– Да мы и не встречались вовсе – только по телефону поговорили. А вот голос ее я сразу узнала – я его точно там слышала! А тогда... Понимаете – мы там все телефонами обменивались, наверное, я и ей дала. Откуда же она еще может его знать? То, что меня Машей зовут, и фамилию мою?

– Подождите-подождите! – опять не понял Колапушин. – Как же она вам деньги отдала и объяснила, что вы делать должны, если вы с ней даже не встречались?

– А зачем нам встречаться? Они же за ней все время следят! Вот она мне в письме написала, что делать надо, и деньги туда положила, а письмо в мой почтовый ящик бросила. Я его достала и прочитала – вот и все.

– А зачем такие сложности, Маша? Письма какие-то в почтовом ящике. Разве так просто нельзя было это все передать?

– Я же и объясняю – муж за ней слежку устроил! Она потому мне и позвонила, ну, чтобы человек совсем им неизвестный был. Кто может знать, что мы с ней два года назад на отборочном туре встретились и я ей свой телефон дала? И с письмом она тоже здорово придумала – подумаешь, зашла ко мне в подъезд и тут же вышла. Мало ли, может, адресом ошиблась! А она мне в ящик почтовый письмо сунула!

– И что же там было, в этом письме?

– Деньги. Для меня отдельно, и чтобы сотовый купить – тоже отдельно. Другое письмо – для ее любимого. И вроде инструкции, что надо делать и как.

– И что же нужно было сделать?

– Купить сотовый. Потом позвонить ее Коленьке любимому и в разговоре обязательно сказать про радугу. Это у них вроде пароль такой, чтобы он сразу понял, что я от нее. Договориться встретиться с ним в каком-нибудь людном месте и передать письмо и сотовый. Вот и все. И триста долларов заработала!

– Ни фига себе все! – Возмущению Немигайло не было предела. – А если бы в этом письме какая-нибудь шпионская информация была? Ты что, не понимаешь, во что с такими письмами можно влипнуть? Нет, ты точно не головой думала, когда соглашалась! Это место, которым ты думаешь, совсем по-другому называется!

– А я, между прочим, не такая дура! – обиделась Маша. – Я же сначала на него издали посмотрела, но когда увидела, кто это, сразу все поняла.

– Вы что, знаете этого человека, Маша? – поинтересовался Колапушин.

– Да кто же его не знает? Его по всем каналам уже несколько раз показывали. Это же Ребриков, ну, который шестьдесят миллионов выиграл. Конечно, ради такого кто угодно мужа бросит!

Даже по одному выражению Машиного лица было понятно – уж кто-кто, а она бы бросила точно! Кого угодно!

– Ну хорошо, Маша, передали вы ему телефон. Но вы же его сами покупали. Только тогда вам и сим-карту, и номер его дали. А она-то как же этот номер узнает?

– А она его уже знает. У меня же договор с этой, ну, сотовой компанией, а в нем этот номер записан. Она час назад мне позвонила, и я ей продиктовала.

– У тебя телефон с определителем? – быстро спросил Немигайло.

– Нет, самый простой.

– Тогда тащи нам быстро этот свой договор и готовься. Скоро тебя в прокуратуру вызовут!

– А почему в прокуратуру? Что я такого сделала?

– А потому, что голову надо включать, когда думать собираешься! Хотя бы иногда. И не вздумай никому рассказывать, что мы к тебе приходили! Себе же хуже сделаешь!

– Нет, ну надо же, какая дура девка! Ей же откровенную лапшу на уши вешают, а она всему верит! – продолжал возмущаться Немигайло уже на лестнице. – Да с такими мозгами запросто можно и в какую-нибудь историю с террористами вляпаться!

– Да нет, Егор, она не дура. Она просто жадная. Ей очень захотелось ни за что получить триста долларов. Ты вспомни, как она прямо-таки с придыханием про Ребрикова говорила. А на Арбате? Пленку помнишь? Она же его всеми силами подцепить пыталась. Очень ей хотелось отбить Ребрикова у этой мифической Лены.

– Интересно, как эта баба так сразу на нее вышла?

– А ты уверен, что за всем этим стоит женщина?

– Звонила-то женщина, кто же еще?

– Не знаю, Егор, не знаю. Кто-то очень неглупый, но я совсем не уверен, что именно женщина. Этот человек ухитряется не оставлять следов. До сих пор у него была только одна-единственная ошибка – он использовал слово «радуга». И то не сам! А если бы мы не догадались, что оно обозначает на самом деле, да люди Смолина не записали бы этот телефонный разговор Ребрикова – и это ошибкой не было бы! И женщину эту, точно так же как и Машу, преступник вполне мог использовать втемную.

– Может, и так. Но как все-таки он на Машу-то вышел?

– Это-то как раз просто. Она пыталась участвовать в игре и проходила психологические тесты. Тот, кто имеет доступ к анкетам игроков, может очень быстро вычислить по ним, кому имеет смысл позвонить с таким предложением.

– А кто там к ним имеет доступ, Арсений Петрович?

– В том-то все и дело, что многие. Смолин сказал, что эти данные секрета не представляют.

– Вот черт – не просчитаешь! Ну и куда дальше двигаемся? – спросил Немигайло, открывая дверь подъезда.