Шесть Царств (СИ)

-- Блин, этот дед прихватил ножницы! -- спохватился мальчик.

-- Ничего страшного, Карл. Они нам не сильно помогли бы здесь. Вряд ли ими можно убить джинна.

-- Ну всё равно. А ладно, и чёрт с ними.

Внезапно землю под ногами трухнуло, а их обдало волной жара. От этого мальчик чуть не осел на мостовую, но сдержался. Тим тоже покосился, но устоял.

-- Что это было? -- спросил пес.

-- Не знаю. Ладно, давай двигать к дворцу. Может, там прохладней будет.

-- Сильно сомневаюсь. Но хоть идти недалеко...

Они побрели к Алому Дворцу. Узкие улочки Вабара замелькали однообразием. Хотя замелькали, сказано слишком сильно. И Пашка, и Тим плелись очень медленно -- в Вабаре страшно жарко. Тим высунул язык настолько, что тот доставал до шеи, а Пашка обливался потом. Мальчик отметил, язык пса не влажный, а сухой.

Вабар не просто унылое и однообразное место, но еще и место страшное. То и дело Пашке казалось, где-то на грани зрения кто-то следит за ними. На улицах Вабара им не встретился ни один житель, и даже слабый ветерок не обдул кожу Пашки, не колыхнул шерсть Тима. Их окружали домики из глины разного размера, высоты и формы, однако все сходились -- в них никто не жил. И даже казалось, никто никогда ни жил. Чем-то это напомнило мальчику Город Пустых Бутылок. Обитель Шелкового Человека тоже не знала постояльцев, и мальчик гадал, зачем тогда вообще строить подобные города?

Улицы продолжали тянуться и извиваться. Создавалось ощущение, они находятся в лабиринте из глиняных домов. В проулках пряталась темнота Ночного Царства, но не дарила прохлады и даже наоборот -- в тени еще большая жара. Они шли и шли, но ничего не менялось. Все те же улочки, всё та же жарища. Хотя вершина купола Алого Дворца казалась очень близкой - не дальше километра, но прошел час, а они не приблизились к ней и на метр. Они просто блуждали и обливались потом. Иногда со стороны дворца доносилась мрачная и унылая песня. Пел старческий женский голос. Пашка прислушался к ее звукам и иногда вроде понимал отдельные слова, но общий смысл ускользал. Теперь ему всё чаще казалось, их кто-то преследует, он то и дело резко оборачивался, замечая шевеление сзади. Но кто бы ни следил за Пашкой, он успевал спрятаться за секунду до этого. Только дымный след оставался за ним -- некоторое время облачко коричневой пыли висело в раскаленном воздухе Вабара.

Вдруг Пашка увидел впереди мужскую фигуру. Она плыла в раскаленном воздухе, но, приглядевшись, Пашка понял, это его отец.

-- Папа! -- воскликнул Пашка и бросился вперед.

Он очень быстро устал, а мужчина зашел за угол дома. Пашка, захлебываясь в собственном дыхании, пронесся по улице и завернул за угол. Никого нет. Мужчина пропал. Пашка согнулся, пытаясь восстановить дыхание. Спустя минуту, ему это худо-бедно удалось, и он посмотрел на улицу, из которой выбежал. Тима на ней не оказалось. Он пропал, как и мужчина до него. Пашку пронзили горячие иглы страха. Хотя обычно эти иглы холодные, здесь, в Вабаре, все раскаленное, даже они. Он стоял посредине перекрестка в полном одиночестве, в городе, населенном страшными джиннами. Что делать?

-- Тим! -- закричал он и сразу перешел на сухой хриплый кашель. В иссушенном горле запершило так, будто там сидел рой мух.

Он позвал Тима еще раз и опять ничего не добился. Пашка присел на корточки, обдумывая, что делать дальше. Он зажал голову меж коленей, из глаз выкатились две слезинки. Упав на поверхность Вабара, они заскакали, как на раскаленной сковороде и испарились. И тут он услышал звуки музыки. Он поднял глаза и увидел, в доме напротив горит свет. Остальные дома хранили в проемах незастекленных окон лишь тьму, но здесь свет испускала самая обычная электрическая лампочка. Пашка поднялся с земли и пошел в дом.

-- Эй, есть здесь кто? -- сказал мальчик, войдя в дверной проем. Самих дверей не было, только прямоугольное отверстие.