Шестая Эра. Поверхность

– Я… Умом понимаю, конечно, что ты прав. Кроме того, ты и старше, и… умнее. Ты пытаешься вселить в меня веру в наши силы. И оптимизм. Но сейчас, когда всё это – не теория, и не радужные мечты, и мы действительно – только вдвоём… На враждебной и неприспособленной планете… Нет: это я к ней – неприспособленна. Ты-то… – она вздохнула, – Жил здесь. Ну, хотя бы твой разум жил. А вот мне всё – внове. Приходится и мёрзнуть, и пахать, как лошадь, и охотиться, и на самом деле есть всю эту… – она не договорила, но Роджер и так знал, что она хотела сказать «гадость», – Нет, я не так себе это представляла!

– Ха! – он приобнял её, и нежно похлопал ладонью по мускулистой тоненькой спине, а затем и по округлым полушариям внизу, – Можно подумать, я себе это «так» представлял!

– А как? Как ты представлял?

– Как? Хм-м… Если честно – то, то, что я очнулся вообще в чужом, пусть и молодом, и как потом выяснилось, всё же – моём, теле, меня сильно напрягло. Нет, не до такой, конечно, степени, чтоб прямо вот спятить… Но где-то близко. Я понял, конечно, что мнемоматрицу снимали с меня не зря. Только всё время ждал, когда же я смогу снова вернуться… – он невольно сглотнул, – К нормальной жизни.

Той, которая у нас – ну, у меня! – была до войны. Я считал, что все эти дебильные тесты, лабиринты и задачки на сообразительность, которым меня вначале подвергли – это просто проверка. Чтоб выяснить, сохранились ли все те знания и навыки, что были у меня до…

Как я ошибался.

Потому что – вместо возвращения домой!..

Вот когда меня, словно цепного пса, стали стравливать с животными, а потом и с другими бойцами-людьми… Я подумал, что моя «оценка ситуации» была, мягко говоря, ошибочной – меня воскресили явно не для того, чтоб я кайфовал в своё удовольствие.

А для работы.

И я подумал, что выжить нужно. Любой ценой. Хотя бы – назло тем тварям, что проводят надо мной такие сволочные эксперименты.

– А… отомстить? Не хочется?

– Отомстить? Нет, пожалуй. Ведь теперь, когда я знаю, понимаю, почему и как вы поступаете с «отборными» производителями, я не могу особо на вас – ну, вернее, на девочек там, на Станции! – обижаться. Понимаю, что они руководствовались своими, вполне конкретными и разумными (Ну, по их мнению!) доводами и рассуждениями. И, конечно, прецедентами. С «бунтовщиками». Так что – нет. «Отмщать» я не собираюсь никому.

А вот выжить вопреки всему, и населить Землю нашими потомками – с моим большим удовольствием! Вот именно – назло идиоткам, оставшимся там, на Станции!

– Рационалист. – она покачала головой. Выражения на её лице он не понял: это могло быть и презрение, и восхищение.

– Да. Стараюсь, по-крайней мере. А ещё я чертовски рад и счастлив, что упирался. И нисколько не стыдно, что поступал с противниками подло. Хитрил, изворачивался. Иногда и бил в спину. Кидал песком в глаза. Да мало ли!.. Словом, делал всё, чтоб выжить. Потому что понимаю: никому другому такой шанс Судьба во второй раз не даст! Ведь тот, первый, в-смысле, «исходный» я – наверняка погиб. А я этот – с новым телом, и моими старыми знаниями – идеальный кандидат. На основание династии.

Ну что? Новую библию будем сочинять? И назовём первых людей – Пенелопа и Роджер.

– «И было лет Роджера, когда он умер – девятьсот девяносто. И родил он сынов и дочерей. И заселили они землю, которую Господь дал им во владение!..»

Роджер решил, что не надо его девушке сейчас цитировать Священное Писание. Заняться составлением летописей и легенд можно и позже. А пока он не придумал ничего лучше, как запечатать пухлые губки нежным поцелуем, прерывая ироничный спич…

Проснулся среди ночи – не от звуков внутри бота, к которым уже привык: ворчание клапанов подачи воздуха, жужжание вентиляторов климатизатора, попискивание датчика углекислого газа, и других техногенных шумов. И не от того, что смутные мысли беспокоили. Нет – он почуял. Снаружи что-то происходит!

Что-то нехорошее, и угрожающее их жизням! Но что?!

Ведь не доносится ни звука?!

Он старался не двигаться, и только тихо лежал, прислушиваясь, и оглядывая придирчиво все углы трюма бота, стараясь вертеть головой так, чтоб головка с разметавшимися по его телу волосами не соскользнула с его груди.

Нет, это – точно снаружи.

Пенелопа, сопение которой вдруг изменилось и прекратилось, подвинулась, прошептала ему прямо в ухо:

– Что происходит? Ты что-то услышал? Почуял?

Роджер внутренне усмехнулся: вот они уже и совсем как настоящие муж и жена, прожившие душа в душу лет сорок: чуют друг друга даже во сне! А ведь прошло не больше трёх дней, как они вместе! Да и любили друг друга всего два раза. Правда – каких раза!.. Но нужно ответить, а то маленькое тело у него под боком всё напряглось, готовое бежать, или стрелять, или ещё как-то реагировать на опасность! Которую, похоже, действительно почуяла его изощрённая …адница.

– Я видел у нас в боксе со строительным оборудованием – огнемёт. – он старался шептать одними губами, так, чтоб не отдавалось в груди эхо от его зычного, в-общем-то, голоса, – Он работает?