Шестая жена короля Генриха VIII

– Я того мнения, – страстным тоном воскликнула Екатерина, – что Иисуса Христа также признали богохульником и предали смерти, а святого Стефана побили камнями; однако теперь обоих считают святыми и молятся им. Я полагаю, что Сократ не будет осужден на вечное мученье только за то, что жил до пришествия Христа и, следовательно, не мог исповедовать Его веру. Я убеждена, что Горация, Юлия Цезаря, Фидия и Платона нужно причислить к величайшим и благороднейшим умам, несмотря на то, что они были язычники! Да, мой супруг и король, я того мнения, что в вопросах религии нужно проявлять терпимость и не навязывать веру как бремя, а, наоборот, силою убеждения даровать ее как благодеяние!

– Итак, вы не считаете этих обвиняемых преступниками, достойными смертной казни? – спросил Генрих с деланным спокойствием.

– Нет, мой супруг! Я считаю их бедными, заблудшими людьми, ищущими праведного пути, по которому они желали бы идти, – твердо сказала Екатерина.

– Довольно! – воскликнул король, после чего знаком подозвал к себе Гардинера и, опираясь на его руку, прошел по комнате несколько шагов. – Не будем больше говорить об этих вещах, они слишком серьезны для того, чтобы обсуждать их в присутствии нашей юной, жизнерадостной супруги. Сердце женщины всегда склонно к прощению и милосердию. Об этом вы должны были подумать, Гардинер, и не возбуждать разговора о подобных вещах в присутствии королевы!

– Ваше величество, это – час, назначенный вами для обсуждения подобных дел!

– Это – назначенный час? – живо воскликнул король. – В таком случае мы неправы, что отвлеклись от серьезных занятий, и вы простите меня, королева, если я попрошу вас оставить меня с архиепископом наедине. Государственные дела нельзя откладывать!

Он предложил Екатерине руку и проводил ее до дверей, передвигаясь с усилием, но сохраняя на устах ласковую улыбку.

Когда она остановилась, вопросительно и ласково засматриваясь в его глаза и как бы желая спросить о чем-то, он сделал нетерпеливое движение и нахмурил лоб, после чего поспешно сказал:

– Уже поздно, и у нас государственные дела.

Екатерина не решилась заговорить; она молча поклонилась и вышла из комнаты.

Король злобно и мрачно посмотрел ей вслед, а затем обратился к Гардинеру:

– Ну? Что вы думаете относительно королевы?

– Я думаю, – ответил Гардинер медленно, как бы отчеканивая каждое слово и желая, чтобы оно врезалось в впечатлительную душу короля, – я думаю, что она не считает преступниками тех, которые называют исчадием ада святую книгу, написанную вами, ваше величество; кроме того она относится с симпатией к еретикам, не желающим признавать ваше главенство над церковью!

– Клянусь Пресвятой Богородицей, Екатерина сама была бы единомышленницей моих врагов, если бы не была моей супругой! – воскликнул король, возбужденный гневом, который начинал клокотать в нем подобно лаве в вулкане.

– Она и теперь – их единомышленница, несмотря на то, что она – ваша супруга! Она полагает, что ее высокое положение ограждает ее от вашего справедливого гнева и делает ее неприкосновенной, а потому она делает и говорит такие вещи, которые для всякого другого человека считались бы гнуснейшей государственной изменой!

– Что же она делает и говорит? – воскликнул король. – Говорите мне все без утайки, ваше высокопреосвященство! Полагаю, что мне, как ее супругу, надлежит знать все, что делает и говорит Екатерина!

– Ваше величество, королева – не только тайная покровительница еретиков и реформаторов, но и сообщница их. Она с рвением прислушивается к словам лжеучителей и допускает в свои покои этих Богом проклятых проповедников, чтобы слушать их фанатические сатанинские речи. Она отзывается об этих еретиках, как о христианах и истинно верующих; Лютера она считает светочем, посланным в мир Самим Богом, дабы он светом правды и любви озарил тьму и неправду церкви. И это того самого Лютера, ваше величество, который дерзнул писать вам оскорбительные, гнусные письма, грубым способом издеваться над вашей мудростью и вашим королевским величием!

– Екатерина – еретичка, это ясно! – крикнул король. Вулкан созрел, и кипящая лава готова была прорваться каждую минуту. – Она – еретичка, это очевидно! – повторил король. – А мы ведь поклялись истреблять в нашей стране всех богоотступников!

– Королева отлично знает, что застрахована от гнева вашего величества, – заметил Гардинер, пожав плечами. – Она кичится тем, что она – королева и что в сердце ее величественного супруга чувство любви сильнее веры!