Шестерки умирают первыми

— Не знаю, — покачала головой Светлана. — Это его слова, я ничего не выдумала. Ира может подтвердить, она тоже это слышала.

3

Игорь Сергеевич Шульгин разговаривал с Настей неохотно. Был уже конец рабочего дня, он, видно, успел где-то приложиться к рюмке, и напускная бравада явно боролась в нем с нежеланием разговаривать с работником уголовного розыска, чтобы не обнаружить присутствие алкоголя.

— Игорь Сергеевич, это правда, что вам предстоит сокращение почти на треть?

— Не знаю. Я не обращаю внимания на слухи и сплетни.

— Но вы слышали такие разговоры?

— Я не прислушиваюсь к тому, что болтают бездельники.

Настя внимательно посмотрела на Шульгина. Рослый, начавший полнеть и лысеть, он все еще сохранял определенную привлекательность, хотя было понятно, что еще чуть-чуть — и он превратится в обрюзгшего облезлого павиана, у которого за плечами активное алкогольно-сексуальное прошлое, а впереди — тусклая и длинная старость с болезнями печени и простаты. Может быть, он бесится оттого, что предчувствует это?

— Игорь Сергеевич, с вами советовались, назначая нового заместителя?

— Непременно. Я никогда не позволял назначать моих подчиненных без моего ведома.

«Ах ты боже мой, какие мы гордые. Заместитель, между прочим, подчиняется не тебе, а вышестоящему начальнику. Это вышестоящий начальник решает, кто годится, чтобы замещать тебя, когда тебя нет, а кто не годится».

— И вы предварительно изучали кандидатуру Тарасова?

Быстрый взгляд в сторону, судорожное подергивание щеки, но все это так мимолетно, так быстро, словно бы просто почудилось.

— Да, я смотрел его документы.

Ответ Шульгина на этот раз прозвучал не так уверенно.

— Игорь Сергеевич, постарайтесь вспомнить, что в его характеристике убедило вас в том, что Тарасов годится на должность вашего заместителя. Почему вы согласились с его кандидатурой?

— Ну, я сейчас уже не припомню.

— Но ведь это было недавно, Игорь Сергеевич. Королева и Науменко работают у вас несколько лет, в последние годы вы никого не брали на работу, Королева была последней, а потом вы только сокращали должности и людей. Вы просто не можете не помнить, что было написано в характеристике человека, которого вам назначили заместителем. Это же единственное новое назначение в ваш отдел за пять лет.

— Я же сказал, не помню.

В голосе Шульгина явственно послышалось раздражение, которое он тут же постарался притушить.

— Хорошо, пойдем дальше, — легко согласилась Настя. — Как вы отреагировали, когда увидели, что Тарасов разбирал вещи из вашего стола?

— А как я должен был отреагировать? — ответил он вопросом на вопрос.

— Ну, не знаю, — рассмеялась Настя. — Все в такой ситуации ведут себя по-разному. Одни возмущаются и скандалят, другие благодарят за наведенный наконец-то порядок, третьи вообще не обращают на это внимания, вроде так и должно быть. Некоторые хохочут, некоторые выходят из себя от негодования. Вы-то что сделали?

— Какое это имеет отношение к убийству Тарасова? — резко спросил Шульгин. — Вы же не думаете, что это я его убил за то, что он рылся в моем столе?

— А почему нет? — невинно осведомилась Настя, которой уже изрядно надоел этот Игорь Сергеевич с его показной уверенностью в себе и плохо скрываемым паническим ужасом перед перспективой вылететь из совинцентровской кормушки. Мало того, что его заместителя убили прямо в офисе, так еще эта девка из милиции носом крутит, поди, выхлоп учуяла. А ну как скажет кому-нибудь…

— Почему я не могу так думать? — продолжала она, словно не обращая внимания на бьющую через край ненависть, которая изливалась прямо из глаз Шульгина. — Что противоестественного вы видите в этой мысли?

— Вы… вы… Как вы смеете?!

— А почему нет? — повторила она устало. — Я в равной мере допускаю, что Тарасова могла задушить и Королева, и Науменко, и вы, и кто угодно другой. Поймите же, Игорь Сергеевич, мы знаем об убитом так мало, что не можем с уверенностью вычеркнуть ни вас, ни кого бы то ни было. Если вы знаете о нем больше, чем я, так помогите же мне, поделитесь своими знаниями. Может быть, это поможет снять подозрения и с вас, и с ваших сотрудниц. А пока вы огрызаетесь и всем своим видом показываете, как я вам не нравлюсь, ситуация к лучшему не изменится, в этом я могу вас заверить.

— Вы не имеет права так со мной разговаривать, — вспылил Шульгин. — Кто вы такая, чтобы меня подозревать? Я старше вас на двадцать лет, вы просто сопливая девчонка, а явились сюда права качать. Вы должны убийцу ловить, а вы готовы следом за Тарасовым рыться в чужом грязном белье и в чужих бумагах, даже если они личные. Я не желаю больше с вами разговаривать. Я буду давать показания только вашему начальнику, надеюсь, он, в отличие от вас, человек приличный и достойный.

— Вынуждена вас разочаровать, Игорь Сергеевич, с моим начальником вы вряд ли договоритесь. У него характер очень тяжелый, я по сравнению с ним просто бабочка, такая же невесомая и безвредная. И еще одно. Не надо преувеличивать возрастную разницу между нами, я гораздо старше, чем вы думаете.