Шестерки умирают первыми

Виталий Николаевич Кабанов развернул вечерний выпуск газеты и снова перечитал краткое сообщение из рубрики «Криминальная хроника». Еще одно убийство на территории Московской области, человек убит выстрелом в затылок. Ай да снайпер! Упрямый, от своего не отступается. Видно, хочет большие деньги зарабатывать, а для этого надо получать высокооплачиваемые заказы. Но такие заказы дают только тем, кто подтвердил свою репутацию хладнокровного убийцы, у которого не бывает промахов. Пятый труп — достаточное тому доказательство.

Помощник, телохранитель и шофер Гена, по обыкновению, сидел неподвижно у двери и наблюдал за Кабановым.

— Ты это читал? — спросил Виталий Николаевич, ткнув пальцем в газету.

Гена молча кивнул и переменил позу, закинув ногу на ногу и скрестив на груди жилистые руки, густо поросшие волосами.

— И что скажешь?

Гена неопределенно пожал плечами, всем своим видом выказывая явное нежелание обсуждать тему.

— Молчишь? По-моему, ты просто завидуешь, Геннадий, — пошутил Кабанов. — Какова настойчивость, а? Целеустремленность, хладнокровие и абсолютная безнравственность. Бесценный кадр. Не согласен?

— Подождать надо, — упрямо буркнул Гена сквозь зубы.

— Посмотрим, посмотрим. Что у нас на сегодня осталось?

— Человек от Трофима. С утра звонил, просил принять. Я вам докладывал.

— А, ну да, вспомнил. На который час я ему назначил?

— В восемь у Ларисы. Я уже позвонил, предупредил.

— Умница. Нам, наверное, уже ехать пора? Восьмой час.

— Минут через пятнадцать, — лаконично ответил Гена. — Отсюда до Ларисы ровно двадцать пять минут.

— Поедем сейчас.

Кабанов тяжело поднялся, убрал бумаги в сейф, немного подумав, вытащил из ящика стола упаковку с лекарством.

— Беспокоит, Виталий Николаевич? — заботливо спросил помощник. — Давайте я позвоню Александру Егоровичу, чтобы он завтра с утра вас посмотрел.

— Не надо, — поморщился Паровоз. — Беру на всякий случай, вдруг у Ларисы съем что-нибудь не то. Но Егорычу ты все-таки позвони, пусть на этой недельке выберет время, Светка моя что-то стала жаловаться на боли в боку, боюсь, не печень ли. По десять чашек кофе в день выпивает да шоколад без конца жует, а потом боли. Никакой управы на нее нет.

Дочь Кабанова Светлана засиделась в девицах, но нисколько, по-видимому, от этого не страдала, валяясь целыми днями на диване с книжками в руках и шоколадными конфетами под боком.

Всю дорогу Виталий Николаевич молчал, погрузившись в свои мысли. Когда подъехали к ресторану, он с трудом вынес свое грузное тело из машины и медленно направился к входу. Лариса тут же вылетела ему навстречу, чмокнула в щеку, подхватила под ручку. Она знала, что к ней Паровоз приглашает гостей только в особо конфиденциальных случаях, доверие полностью оправдывала, но за это позволяла себе легкость в обращении с могущественным мафиози и даже некоторую фамильярность.

— Цветете, Виталий Николаевич, — щебетала она, ведя Кабанова на второй этаж в отдельный кабинет. — Мне бы в ваши годы так выглядеть.

Паровоз легко шлепнул Ларису пониже спины и приобнял за талию.

— Тебе до моих лет еще далеко, а в свои тридцать ты и так цветочком смотришься. Чем угощать будешь?

— Все, что вы любите, — улыбнулась женщина. — Геночка с утра предупредил, что вы приедете, так что мы все успели приготовить с учетом вашего вкуса.

— Молодец, — он одобрительно потрепал Ларису по плечу. — Будешь и дальше так себя вести — найду тебе мужа настоящего, чтобы за ним как за каменной стеной.

— А нынешнего-то куда девать? — засмеялась она. — Утопить, как кутенка?

— А мы и ему подберем что-нибудь подходящее, чтобы не обижался. Ты где хочешь жизнь прожить, в Европе или в Америке?

— В Сингапуре. Там, говорят, чистота необыкновенная и порядок. И преступности нет. Можете устроить?

— Паровоз все может, было бы желание. Уф, надо же, двадцать ступенек прошел — и одышка. Здоровья-то нет совсем, так что не завидуй мне, старику.

В кабинете Виталий Николаевич уселся на свой любимый диван, откинул голову на подголовник и прикрыл глаза. Он хотел сосредоточиться перед предстоящим разговором, понимая заранее, что ничего особенно приятного встреча с человеком, которого прислал Трофим, ему не сулит. Кабанов был должником Трофима по гроб жизни и долг отдавал услугами, каждая из которых стоила ему седых волос и бессонных ночей. Но отказывать Трофиму нельзя, в их кругу существуют свои нормы, нарушать которые — смерти подобно.

Гость пришел ровно в восемь, это тоже было одним из непреложных правил. Был он высок и строен, по-спортивному подтянут, хотя на вид был, пожалуй, ровесником Кабанова.

— Меня зовут Виталием Васильевичем, — представился он. — Мы с вами тезки.

— Очень рад, — сдержанно откликнулся Кабанов. — Прошу, присаживайтесь.