Шестеро

– Это – разумно, – громко выпалил он, широко раскрыв глаза. – Шестеро много времени проводили вместе. Думаешь, у этого Филиппа есть другие друзья?

Я развела руками. Липп любил поболтать, но почти всегда говорил не по делу. Он мог часами обсуждать других, шутить на пустом месте, иронизировать, выдавать по три сарказма в минуту, и лишь в редкие минуты проглядывалось его истинное «я», и оно довольно мрачное. Это та бездна, в которую не нужно долго вглядываться – достаточно одного мимолетного взгляда, чтобы все ощутить.

– Может, это кто-то из его коллег? – предположила я.

– Брось, Ева! Что могут не поделить пожарные? Кто больше воды выльет на огонь?

– А что могли не поделить в нашей группе?

Эд массировал шею с закрытыми глазами. Ему жизненно необходим полноценный отдых, а не пара часов сна в сутки.

– Откуда мне знать? Он же пироман.

– Эд, – начала я, – убили человека, как это можно осознать? Не понимаю, как это могло произойти с Филиппом?

Брат посмотрел на меня так четко и ясно, будто наконец-то прозрел, и больше не осталось в мире тайн, которые он еще не разгадал.

– Ты же знаешь, с такими, как мы, никогда не бывает просто. Видимо, спокойная смерть тоже не для нас.

– Не говори так, – я взяла его за руку, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

– Собираешься что-то предпринять?

– Думаю, придется закрыть группу на время расследования. Мы и в хорошие времена не могли поладить, а теперь… – я махнула рукой, понимая, что, скорее всего, никто не оправится после такого, и встречи окончательно прекратятся.

– Понимаю, – Эд обнял меня, и его объятия каким-то образом сумели унять тревогу. Через несколько минут меня начало клонить в сон прямо на его диване, пока он неподалеку стоял за мольбертом и рисовал.

В деле замешана сильная ненависть

Основатель нашего центра вел переговоры по открытию филиала в другом городе, но, узнав о случившемся, срочно вылетел и по прибытию сразу вызвал меня к себе. Михаил, а он настаивал на обращении к нему по имени, казался хорошим человеком. Наверное, это слишком расплывчатое описание, но большего я о нем не знала. Не хотелось вникать во все слухи, ходившие в центре, но поговаривали, что ему удалось лишить родительских прав родителей одного подростка с психологическими травмами и каким-то психическим расстройством. В итоге этот мальчик стал приемным сыном Михаила, и сейчас, опять-таки по слухам, у него все хорошо. Если чему и мог научить такой руководитель, как он, так это тому, что в некоторых ситуациях нельзя оставаться безучастным, иногда необходимо действовать радикально и вмешиваться в те дела, где твой нос уж точно никто не ожидает увидеть.

Я сидела напротив него уже двадцать минут, пока он разговаривал с кем-то по скайпу. Видимо, таким образом переговоры по открытию нового филиала все-таки состоялись. В современном мире все так странно складывалось: прогресс доходил до пугающих масштабов, в то время как люди продолжали убивать друг друга.

– Извини, что так долго. Планировалось закончить всю эту демагогию десять минут назад, – наконец заговорил Михаил.

– И как успехи? Кажется, они не слишком рады вашему предложению?

Он махнул рукой на монитор и громко фыркнул. Его явно огорчало, что приходится постоянно объяснять всю значимость и важность открытия таких центров в каждом городе.

– Я разберусь с этим. А теперь расскажи, что ты собираешься делать? – Михаил, скрестив руки на груди, откинулся на спинку кожаного кресла и как-то разочарованно вздохнул.

– С этим будут разбираться полицейские. Причем здесь я? – его вопрос всерьез меня напугал, неужели он хочет приплести меня ко всему случившемуся, но это совсем на него не похоже.

– Нам всем предстоит это разгребать, Ева. – Михаил запустил пальцы в бороду, с недавних пор ставшую такой же седой, как его голова. – Мне уже позвонило около десяти журналистов, а это только начало дня. Не удивляйся, если они откопают и твой номер, будь готова ко всему, потому что дело – дрянь.

– Вы сказали слово «дрянь»?

– Думаю, скоро мы будем говорить и не такое, Ева.

Он поднялся с места и медленно зашагал к дивану в углу комнаты, я последовала за ним. Мы сидели рядом и смотрели в окно, пока Михаил рассказывал, что именно случилось с Филиппом.

– Нельзя так говорить, но мне было бы легче, сбей его машина или пырни его ножом какой-нибудь хулиган, а не все это. Это слишком страшно, Ева.

– Вы ведь воевали в горячей точке. Разве вас может напугать единичное убийство?

Михаил отрицательно замотал головой и на мгновенье закрыл ладонями глаза.

– Мне страшно от того, что это может быть связано с нашим центром. Я создал его, чтобы помогать и объединять. Ты же знаешь, как для меня это важно. Не переживу, если окажется, что в этом есть наша вина.

– Какая тут может быть вина? Липп не был простым человеком, он часто затевал конфликты, любил задеть за живое. Кто-то вспылил и, наверное, не рассчитал силу.