Шестое чувство

Если сейчас, к примеру, время опять остановится, как раньше, в туалете – так надаю этому гаду по ушам, светиться начнут! Конспекты, конечно, пропадут окончательно, но распрощаюсь я с ними тоже красиво. С шиком.

– Сколько надо?

– Стоха!

– Сколько-сколько? Сто рублей? Ничего себе…

– За борзоту наценка. Не хочешь – не надо. Вали тогда отсюда!

– Я… согласен, – обреченно вздохнул я. – Твоя взяла.

– Моя всегда брала и брать будет, студент. Не вкурил еще, с кем связался?

Я представил себе, как могли бы сиять в набегающих сумерках уши размером с блюдца. Как бортовые огни у судна – слева красное, справа зеленое. М-да. С зеленью вряд ли ухо получится. Пусть тогда… будут оба красными. Как стоп-сигналы. Без изысков.

– Вкурил.

– Деньги завтра сюда принесешь. В это же время.

– Давай раньше, Вася…

– Волк тамбовский тебе «Вася»! Сказал – вечером, значит, вечером. Я вон там буду, за павильоном. Откуда ты выскочил. Понял?

– Понял.

– И чтоб без глупостей!

– Да понял я, понял.

– Свободен, фраерок.

Что деется?

Не солоно хлебавши, я развернулся да и почапал себе грустным облаком с пирса. Загнали лоха в угол, никуда и не дернешься. До чего же хваткие эти ребята-уголовнички! А чего ты еще хотел? Это их профессия – незаконным путем изымать деньги у тех, кто позволяет им это делать.

Профессион де фуа.

Думаю, как-то так.

Оглянулся украдкой. Полагаю, достаточно наизображал скорбь обиженного терпилы своей понурой спиной? Да и Пестрый уже не смотрит – явно нацелился в ресторацию пивка драболызнуть. Я качнулся чуть в сторону и мягко пропал в сумраке зарослей лавровишни на ближайшем газоне.

Стоху тебе, милейший?

Зщ-щас!

Глава 8

С огоньком

Дождь то слабел, коварно внушая подмокшим прохожим призрачную надежду на прекращение водяного беспредела, то усиливался вновь – не до состояния ливня, конечно, но тоже… приятного мало. Мне так особенно. И в первую очередь! Причина банальна: кто в моем возрасте носит с собой зонт? Причем в любую эпоху, даже если и в ноябре. Я даже портфели чураюсь носить в походах за знаниями: чистые руки – чистая совесть. Господи, ну и бред! Какой ненормальный студент это выдумал? Был бы у меня сейчас «дипломатик», пусть самый допотопный, позорный, тот, что даже без алюминиевых вставок по бокам: был бы я тогда немного суше. Хотя бы с макушки.

А так…

Черт, эта акация совсем капли не задерживает! Чего ради я под ней прячусь? Дождь ее как бы и не замечает вовсе. А меня таки – да, видит прекрасно: выцеливает мою и без того мокрую тушку даже под этим жалким укрытием. По скошенной директрисе, ибо ветер тоже – предатель рода человеческого!

И вообще… это и не акация вовсе.

Я жался к сырому стволу так и не идентифицированного мною растения на самом краю живописной площадки с клумбами, что между пафосной городской гостиницей и зданием драматического театра. Я так понял, что именно этот мини-парк Вася Кравсилович и окрестил «таблеткой». Или не он – Васю трудно заподозрить в избыточном художественном воображении. По крайней мере, раньше я этого народного каламбура не слышал. Сквер на Синопском спуске – про такой слышал, а вот… «таблетка».

Что-то в этом названии было… наркоманское.

– Слышь, студентик! Огня не найдется?

Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Вообще-то я тут прячусь, на минуточку, а какой-то невзрачный мужичонка бомжеватого вида неслышно так подошел сзади и совершенно безнаказанно тронул меня за рукав.

– Какой, блин, огонь? – в сердцах зашипел я. – Тут… потоп вселенский кругом.

– Да уж. Не задалась погодка…

Да у нас тут светская беседа образовывается!

Он действительно хочет об этом поговорить? И… к слову. В какой части моего многомудрого лба написано, что я – «студентик»? Они с бандитом Васей сговорились, что ли?

– Послушай… те, гражданин. Нет у меня огня. И огнива нет. И спичек, и зажигалок. Не курю вообще. Шли бы вы…

– А ты что, студентик, девочку тут караулишь? Прячешься. Красивая хоть подруга?

Я скрипнул зубами.

Вдохнул-выдохнул. Вежливость, что называется, лучшее оружие вора. Ну и… шпиона, наверное.

– На любителя девочка, – буркнул в ответ. – Толстая очень. И грубая.

– С огоньком! – оживился бомж. – А говоришь, огня нет. Да ты ходок, парень!

– Дядя! – занервничал я. – Ну иди, пожалуйста, своей дорогой. А? Сейчас… девочка выйдет и… спалит меня из-за тебя.

– Да-а… веселый ты, студентик.

– А ты, дядя…

Дальше свое остроумное умозаключение я разворачивать не стал. Потому как… не смог. По крайней мере, вербально. Вместо этого зашипел бешеным чайником, яростно втягивая в себя воздух сквозь стиснутые зубы, а в глазах так полыхнуло, что кругом светло стало, несмотря на поздний час! Локоть и запястье правой руки оказались в железных тисках, а внутри железа через две замысловато прижатые точки пульсировала боль. Огнем. Электрическим разрядом! Я на краю ощущений понял, что вот сейчас закончу всасывать воздух через ротовое отверстие и… пожалуй, завизжу. Как недорезанный поросенок на скотобойне. Отчаянно и оглушительно громко!