Шестое чувство

На пару боится опоздать. Понимаю. «Допуски…» у нас ведет некто Штопор – сорокалетний вундеркинд с чудовищным характером. Сам маленький, хрупкий, но всю группу держит в ежовых рукавицах. Знаете чем? В жизнь не угадаете! Тотальной вежливостью, которую не устает демонстрировать окружающим тихим, еле слышным голосом. Брр… ужас какой. Хочешь, чтоб тебя все услышали, – говори шепотом! Вот мы и прислушивались, бледнея и потея…

Плюсом ко всем прелестям Штопора – абсолютная безжалостность в раздаче отрицательных оценок. Плюхи рассыпает – дланью не дрогнув и бровью не поведя. Как робот, равнодушно и совершенно безэмоционально. И… очень обильно. Как «Сеятель облигаций государственного займа» с полотен Остапа Сулеймана Берта Мария Бендер-бея.

Опоздать – значит самолично выстрелить себе в ногу.

Мы с грохотом обрушились по центральной мраморной лестнице – снизу вверх, ломая все стереотипы законов всемирного тяготения. Успели на гране фола: Штопора настигли и обогнали уже на подходах к аудитории – не считается, мы первые! Вовка и Ромчик ввалились внутрь, чуть не снеся могучими плечами хлипкую дверную коробку. Тут же бесследно растворились среди прайда местной студенческой фауны, вольготно расположившегося в ареале своего обитания.

Я же на свою беду вдруг затормозил и изумленно замер у самого порога, смотрясь, наверное, со стороны неумолимо приближающегося преподавателя парализованным сурикатом, разве что нестандартно крупных размеров.

Штопор, энергично работая лопатками, технично обошел меня за метр до финиша, скользнул мертвым взглядом по моей обреченной фигуре и пропал в квадрате света. Мечтал там уже, наверное, как вонзит сейчас в опоздавшую жертву свои ядовитые вундеркиндовские жвалы. Паучище!

Допуски, блин, и посадки.

Вот и не вписался я в допуск и поэтому совершил аварийную посадку – безнадежно прикипел к полу, беспомощно хлопая глазами в сторону гражданина, который у противоположной стены коридора с интересом разглядывал на стенде изображение огромного подшипника качения. В разрезе четвертью.

Картина, что называется… «И снова Анискин».

Ремейк.

Как он меня нашел?

Глава 11

Друзья-козлы

Еще оставался призрачный шанс безнаказанно вернуться в аудиторию.

Последний. Один на тысячу. Говорят – повинную голову меч не сечет. По крайней мере, не сразу и не насмерть. Дольками. Колечками. Максимум – схлопочу от Штопора жирную «пару» за демонстративную борзость. Эту беду еще как-то можно пережить…

Только всем известно, какими «души прекрасными порывами» да вящими намерениями благости вымощена дорога в геенну огненную. И… «каждый сам для себя прекрасный дьявол». Ведь так, Сонечка?

Особенно когда кругом такие вот искушения:

– Конспект свой хочешь вернуть?

Так.

С хрустом откинуты с лопаток крылья ангельские. Аки хвост у ящерицы. Прощай, Штопор. Или… до завтра, дорогой мой преподаватель информатики. Сутки для приговоренного к казни – это же огромный срок!

– Допустим, – сказал я чуть просевшим голосом, стараясь сильно не выдавать собственных эмоций. – Вообще-то там аж шесть конспектов в одной тетрадке… Ты как меня нашел?

– Пойдем. По дороге расскажу.

Мы степенно спустились на первый этаж, хотя мне страшно хотелось прыгать вниз через три ступени. А то и через четыре…

И это при наличии в голове пятидесятилетних высокосознательных мозгов!

Вышли на площадь.

Синхронно поежились. Проклятый ноябрь. Холодно! С моря мощно тянуло сырой промозглостью, а я, как на грех, сегодня без головного убора, если так можно обозвать некий аксессуар, призванный греть мое натруженное чело с недавнего времени.

Дело в том, что я по возможности всячески избегаю носить на голове белесый «петушок» мерзкого вида, который по этим временам считается жутко модным прикидом. Особенно если надеть его вместе с шарфиком такого же мерзотного цвета и дутыми «алясками», в которых ногам почти всегда сыро из-за чрезмерной герметичности этой модной конструкции. Такой молодежно-экстравагантный ансамбль составлен персонально для меня моей девушкой Викой, которая в качестве поддержки, и дабы я не ныл, одевается точно так же. Унисекс, стало быть: два чуда в «петушках» и шарфиках на тонких джинсовых ножках, обутых в гипертрофированно раздутую обувь. У меня – ультрамаринового оттенка, у нее – цвета блошиного брюшка. Это чтоб понятно было, кто мальчик тут, а кто девочка.

Мальчик – в голубых сапожках и с «петушком» на голове! Кто не понял.

Впрочем, общество пока не сильно испорчено уголовными миазмами – негативных ассоциаций по поводу «петушка», как правило, ни у кого не возникает. Тем не менее, если к вечеру я не планирую встречаться с любимой, – предпочитаю все же более традиционные одежды: кроссовки, джинсы и пушистую вельветовую курточку. Голова – пустая. В обоих смыслах этого слова.

Хотя именно сейчас в «петушке» было бы веселее.

Тоже – в обоих смыслах.

– Ну что, расскажешь чего-нибудь? – буркнул я на ходу, продолжая вздрагивать от холода всем телом, как конь по росе. – Где тетрадь?

– У Кролика, – односложно ответил Аниськин.