Шестой моряк

  — Ты такой страшный, — сказала Хейд. — Просто губы леденеют.

  — Ты, знаешь ли, тоже не гений  чистой красоты! — обиделся  тролль.

  — Вот уже пять зим, — начала Хейд, — меня преследуют  вооруженные люди Вальдимара конунга, сына Вествальда. Они хотят отнять у меня мои книги и свитки, а меня саму заживо сжечь. Вальдимар конунг думает, будто я убила верховного друида Мгахобунабоха. Но это не так. Я была тайной ученицей Мгахобунабоха, принятой в младшие послушницы Кьяркалл Бойреаннах — Женского Круга. Он сам передал мне все книги, когда понял, что не переживет грядущей ночи. Да, я стала невольной причиной его смерти, но это была смерть, которую он сам себе избрал. Поэтому нет на мне той вины, за которую меня желает покарать Вальдимар конунг.

  — А эти камни тебе тоже твой друид передал? — поинтересовался тролль.

  — И камни, и вызывающее заклинание, — подтвердила Хейд.

  — Ты хочешь, чтобы я оправдал тебя перед Вальдимаром конунгом? — спросил тролль.

  — Нет, — сказала Хейд. — Думаю, что Вальдимар конунг не тот человек, который откажет себе в удовольствии убить какую-то беглую колдунью. Ведьмой больше, ведьмой меньше — для него значения не имеет. Ему нужны книги. Сам он читать их не станет, а отвезет тому человеку, которого признает за своего верховного друида. А меня он убьет просто для развлечения.

  — Странно вы здесь развлекаетесь, — сказал тролль. — Прости, что снова прервал тебя. Так чего же ты от меня хочешь, женщина?

  — Я хочу, чтобы меня оставили в покое, — ответила Хейд. — Только и всего.

  — Это и есть твое Веление? — удивился тролль.

  — Да, — сказала Хейд.

  — Ничего глупее в жизни не слышал, — признался тролль. — А ведь я прожил дольше, чем самая древняя скала в этой долине глупцов и глупиц. Нет, правильнее сказать: тупиц и тупцов. Подожди, я кое-что хочу тебе объяснить.

  — Ты готов исполнить Веление? — прервала его Хейд.

  — Как пожелаешь, моя госпожа, — ответил тролль и сплюнул. — Ненавижу эти слова, но они — часть древнего Уговора... Позволь только довести до твоего сведения, что ты совершила громадную ошибку.

  — Я знаю, — сказала Хейд.

  — Нет, ты не знаешь, — возразил тролль. — Ошибка не в том, что ты забыла сохранить камень с моим сердцем у себя и получить надо мной, со всем моим могуществом, безраздельную власть. Ошибка не в том, что ты выразила Веление в самых нелепых словах, какие только существуют в языке вашего племени дураков и дурух. Точнее, олухов и олуш.

  — В чем же ошибка?

  — А в том, женщина, — сказал тролль, — что тебе вообще не следовало обращаться ко мне. Ты пытаешься затушить костер с помощью потопа. Это твое дело и твое право, но обычно потоп смывает и костер, и дом с очагом, и всю деревню, и весь народ. Чтобы ты знала: костер хорошо тушить иным способом. Нужна пара-тройка самцов и какое-нибудь пойло, что долго внутри не загащивается. К примеру, местная брага подошла бы как нельзя лучше.

  — Я не знаю способа, как  потушить тот костер, что подбирается к моему дому, — сказала Хейд. — Я всего лишь слабая женщина и дрянная колдунья.

  — Все, что тебе нужно для избавления от бед, находится в твоей убогой халупе,  — сказал тролль. — И это не заключено в скудоумных книгах и свитках. Но хватит о старых ошибках. Самое время тебе совершить новую. Ты должна выпустить меня на свободу, чтобы я поскорее мог исполнить это дурацкое Веление. Убирай один из камней, и дело с концом.

  — Если я уберу не тот камень, ты меня убьешь? — спросила Хейд.

  — Может статься, — ухмыльнулся тролль.

  — А есть ли возможность тебе исполнить Веление, не покидая круга? — спросила Хейд.

  — Нет, — ответил тролль. — И это тот редкий случай, когда ни к чему мне кривить душой.

  — Но тогда получается, что ты не сможешь убить меня, поскольку Веление тебе не позволит, — сказала Хейд.

  — Твоя глупость убьет тебя раньше, — сказал тролль.

  — Let it be, — промолвила Хейд на одном  из языков, которые знала, и, долго не раздумывая, подняла камень, что первым попал под руку.

  — Хорошие слова, — сказал тролль, выходя за пределы разорванного круга. — Когда-нибудь они станут названием великой песни.

  — Я угадала? — спросила Хейд с надеждой. — Я взяла камень, где хранилось твое сердце?

  — Ты не угадала, — сказал тролль, подходя ближе к очагу и подставляя мохнатые бока жаркому пламени. — У тебя в руках камень, где хранилась моя задница. Уж поверь, сердце я бы доверил тебе с большей охотой.

  — Значит, ты убьешь меня? — спросила Хейд.

  — Конечно, я могу убить тебя, женщина, — сказал тролль, смеясь. — Хотя бы потому что в самом твоем Велении содержится мольба о смерти. Ведь только смерть приносит истинный покой. Я это знаю, потому что сам умирал без числа раз, и лишь в смерти  обретал долгожданное отдохновение от непреходящей глупости бытия. Но я тебя не убью.

  — Почему же? — удивилась Хейд.

  — Мне скучно, — ответил тролль. — И я намерен всласть позабавиться. Скоро в этом мире всем будет не до тебя.

  С этими словами он прыгнул  в очаг и растаял в языках пламени.

10