Шестой океан

— Хорошо, Иван Иванович, — торопливо проговорил старший оператор.

И только он подошел к двери, как на щитах вдруг загорелись красные огоньки ламп. В зале послышался какой-то гудок, сбоку вспыхнул небольшой экран телевизофона.

Я остолбенел от неожиданности. Прямо мне в глаза смотрела Наташа. Лицо ее было взволновано, лихорадочно горели глаза.

— Начальник операторской! Товарищ начальник, — говорила она с каким-то отчаянием в голосе. — С ракеты «Алмаз» идут странные сигналы. Включаю центральный зал. Слушайте! Слушайте!..

Денисов круто обернулся, вскинул голову. Откуда-то, как будто из-под потолка, долетал едва слышный голос на английском языке:

— Откройте дверь «Алмаза». Откройте… задыхаюсь!..

Глава двадцать первая

— Роб, я с ума сошел или мне приснилось? Что это придумал Макс? Он же погубил себя, — говорил растерянно Поль Арноль.

Роб стоял у иллюминатора притихший, задумчивый. Сквозь звездную суету черного неба перед ним вырисовывалась фигура больной, обессиленной жены. Не она ли это говорит, шепчет с упреком посиневшими сухими губами:

— Роб, ты погубил себя…

Он все-все помнит до мелочей. Эсланда сердцем чуяла беду. Она не была рада тем пятистам долларам, которые он с гордостью вложил в ее руку в день, когда был зачислен в экипаж ракеты.

— Это нехорошие деньги, раз они заработаны таким способом… Роб, одумайся. Поищи другую работу. Я подожду… Я не умру…

Она уже не могла говорить, только едва-едва шевелила губами. В груди что-то хрипело, ее бил сухой, мучительный кашель. Эсланда смотрела ему в лицо с мольбой и упреком. Жизнь оставляла ее тело, одни глаза — глубокие, впалые — еще горели мерцающим огнем, видели свет, людей.

Он не сдержался, заплакал. Она гладила его волосы, поцеловала в лоб. Уста были холодные, шершавые. Ему показалось, что жена дотронулась ими до сердца. Оно болезненно встрепенулось.

— Пожалей детей. Погибнешь ты, не дотяну до осени и я. Они останутся сиротами… Роб…

Обессиленный, убитый горем и грозным страшным предупреждением, он не мог пошевелиться. Он лелеял заманчивые планы, летел, как на крыльях, домой, неся эти деньги, чтобы обрадовать жену, детей. А получилось, что он принес тревогу, мучительные мысли, страх.

И только когда в узкую, тесную комнату вошел доктор, которого он пригласил по телефону еще в городе, Роб тихо поднялся с кресла, чтобы показать ему больную.

Он не понес назад денег, не отказался от далекого опасного путешествия. Доктор уверял, что больная поправится, если будет лечиться. А чтобы лечиться, нужно иметь деньги. Это был заколдованный круг, из которого он не мог вырваться…

— Роб! Черт побери! Ты выводишь меня из терпения! — загремел капитан ракеты.

Роб сразу оторвался от своих воспоминаний.

— Слушаю, сэр!

— Макс нас покинул. Как ты считаешь. Роб, это хитрость, специальный расчет или сумасшествие? Ответь мне, слышишь!

На лбу Роба сошлись морщинки. Он провел по ним рукой и, обернувшись к Полю, сказал:

— Макс — умный человек. Я верю ему. Если он что-нибудь задумал обязательно сделает.

— В таком случае он может спастись?

— Да, он может, — подтвердил Роб.

Поль закусил губу, зло отбросил в сторону записную книжку, которую держал в руках.

— Негодяй! Он спасся, собака!.. О, небо… А нам придется умирать…

Роб с отвращением смотрел на капитана. Как быстро слетели с него спесь, самолюбование, чванство. Вот он во всем своем ничтожестве. Это не человек, а зверь. Осужденный на смерть, он негодует из-за того, что кто-то другой оказался счастливее его.

— Сэр, успокойтесь, — сказал Роб. — Я молюсь о Максе. Да-да, молюсь. Пусть он выживет, доберется до советской ракеты. Увидите, если счастье нас не оставило, он поможет нам. «Макс! Макс! Доброго тебе пути, друг, — мысленно добавил он. — Если мы погибнем, ты расскажешь о нас. Расскажи все-все и — самое главное — зайди к моей семье, низко поклонись жене, детям. Пусть не ждут меня, не осуждают. Мы сами себе вырыли могилу…»

— Он поможет… Черта с два! Я хочу видеть его здесь, свернуть ему шею! Это он виноват во всем, он… Прохлопал ушами — и вот… Куда мы летим, куда? — кричал Арноль, брызгая слюной и бросаясь то к иллюминатору, то к пульту управления.

Неожиданно от сильного толчка он оторвался от намагниченного пола и повис в воздухе. Судорожно взмахивая руками, он еще громче закричал:

— Роб! Я погибаю, не видишь, пучеглазый черт. Я куда-то лечу… Спасай!..

Робу даже смешно стало. Скажи, до чего доводит человека страх перед смертью. Он схватил Поля за руки, помог ему сесть в кресло штурмана, привязал ремнями.

Поль широко раскрытыми глазами смотрел на Роба, как будто видел его впервые.

— Роб! Где ты? Ты не удрал еще, собака? — с прежней злобой, но более тихим и спокойным голосом спросил капитан ракеты.

— Что вы, сэр? Куда удирать? От смерти не убежишь, если она совсем близко.

— Нет, ты хитришь! Ты что-то задумал! — бесновался Поль. — Я знаю вас. Вы хотите погубить Штаты.

— Выпейте вина, сэр. — Роб протянул ему резиновую бутылку. — Вам станет лучше.