Шестой океан

Олег понял, что видит лес, разбуженный весной. Он не раз наблюдал в детстве, как белостволые березы гонят сок к своим ветвям и набухшим почкам. Едва тронешь ножом или топором бересту — и сладкий прозрачный сок брызнет из раны.

Когда лопаются почки, березы стоят серо-прозрачные, потом как бы окутываются изумрудной дымкой и, наконец, делаются пышными, светло-зелеными.

Березы… березы… Над ними плывут тихие, как лебеди, облака, дуют свежие ветры. И где-то тихо, осторожно гремит гром…

Олег смотрел и не мог насмотреться на буйную земную красоту. От непривычки туманилась, наливалась тяжестью голова.

Он отчетливо слышал шепот, приглушенный не то шумом ветра, не то шелестом листвы деревьев. Что-то похожее на сполохи молний освещало сознание. Перед его глазами куда-то далеко отодвинулся лес с белыми колоннами берез. Теперь он слышал, как бушевала гроза. Радостный весенний дождь стучал по пыльной дороге, бежал за ним. Он хотел спрятаться, найти ширококронный дуб… И в это время — не сон ли это? — он услышал голос, проникший в душу, как глубокая печаль, как невысказанная тревожная радость.

— Олег! Олег!..

Он вдруг почувствовал, что лежит на спине и не может пошевелиться. А дождь шумит, шумит… Где-то со звоном падают капли, шевелят травы, листву, прибивают пыль. Олег раскрыл рот — хоть бы одна капля охладила горячие уста, дала силы, чтоб свалить с плеч невыносимую тяжесть.

А чей-то голос, полный отчаяния, ожидания и неразгаданной тоски пробивался сквозь шум дождя и ослепительные отблески фантастических молний, звал, тревожил:

— Олег!.. Олег!..

Теперь он начал вспоминать, кто знает его имя, кому он нужен? Может быть, это отец, мать? Нет! Это говорит какая-то девушка… Он узнает ее, видит ее лицо, глаза.

— Наташа, ты?!

И в это мгновение он отчетливо почувствовал — у него пошевелились веки. Значит, он спал? Олег хотел увидеть небо, солнце. Но где они? Вокруг черная унылая тишина. А что там, вверху? Неподвижная звездная паутина? Там же небо! Ох, какое оно высокое и недосягаемое!

А в наушниках слышится тот же осторожный шепот. Наташка, милая, ты разбудила меня. Я знаю: я жив! Откуда ты говоришь? С Земли? Жди, дорогая! Я приду к тебе, я вернусь!

Олег пошарил руками вокруг, осмотрелся. Он лежал на каменной площадке, окруженной отвесными скалами. Страшная усталость чувствовалась в теле. Однако он собрал силы и встал.

Далеко-далеко вверху виднелось небо. Теперь он вспомнил, что произошло, — сорвался в бездну. Где кинокамера, с которой он блуждал по горам? Конечно, ее ни за что не отыскать.

Сколько прошло времени, где друзья, что с ними?

Он, видно, еще долго бы лежал, если б не разбудила Наташа. Она не спит, не знает покоя там, на Земле, скучает, тревожится, ждет…

Скорее выбраться наверх! Все, все увидеть своими глазами.

Олег включил моторчик, и его легко понесло вверх.

Отвесные стены теснины рассечены каменными карнизами, гротами. Запыленный фонарь выхватывает из темноты застывшие внизу и по сторонам скалы, похожие на замки, башни и обелиски. Казалось, это сооружения каких-то далеких, неизвестных времен.

И вот небо расступилось. Наконец-то! Перед глазами огромный черный хребет Кавказа.

Олег облегченно вздохнул: беда и муки остались позади. Но слабость не проходила. Он осторожно сел возле острой скалы, выпил шоколадное молоко, которое брал в дорогу, и вскоре почувствовал, что может встать на ноги и даже идти.

Светило солнце. Вокруг все сияло от блеска горных вершин. Вдали виднелась однообразная гладь «моря», скупо расцвеченная какими-то жилками и пятнами.

Было тоскливо и радостно. Перед ним лежал необъятный, как счастье, мир. Хотя в нем не было ни дорог, ни полей, ни того высокого недосягаемого неба, дышавшего чистым живительным воздухом, по которому двигаются облака, он чувствовал дыхание жизни, слышал ее призывные звуки.

А что это там? Не обманывают ли его глаза?

Вдалеке, на хребте, виднелись фигуры людей.

В груди сильно забилось сердце. Не было сомнения — там Денисов, Виктор и еще кто-то…

— Друзья… Товарищи! — закричал Олег, и ему показалось, что от его голоса содрогнулся весь окаменевший, холодный мир.

Его услышали, спешили на помощь. Но он и сам пробирался через ущелья, островерхие хребты, бездонные котловины навстречу своим друзьям.

* * *

Они вошли в каюту ракеты. Иван Иванович пропустил первым Олега и приказал ему сразу же раздеваться. Теперь можно было рассмотреть лицо юноши. Оно было бледным, исхудалым, даже не верилось, что за одни сутки можно так отощать. Только глаза Олега попрежнему светились горячо, задорно.

— Ну, расскажи, как все случилось? — сказал Денисов, садясь рядом с Олегом.

— Как говорят, черт понес на гнилой мост… Вот полез на скалу за этим камнем и сорвался.

Виктор Машук протянул руку.

— Покажи.

Камень с одной стороны оголенный, как будто сложенный из отдельных цветных плиток, с другой был покрыт каким-то бархатным мхом. Виктор тронул этот мох рукой и удивленно посмотрел на Денисова.

— Иван Иванович… — пробормотал он. — Что за чудо?