Шипы и розы

Пятница стремительно перетекала в субботу, а весточки от мистера Лудлоу так и не было. Просидевший все дни у себя в квартире Тим мучился от безделья. Вначале он подолгу ходил из угла в угол, потом вытащил из книжного шкафа две толстенные книги, но ни одна не пошла. Тогда Тим взялся за Шекспира. Но пьесу пришлось закрыть на первом же диалоге. В образе роскошной и сильной королевы, выпивающей отравленное вино, перед Тимом предстала Малеста. Её золотые волосы, светлая кожа и голубые глаза не выходили из головы. Хотелось повернуть время вспять и заново оказаться в тесной клетушке Бетси в Золотых Буках, на чае у шляпницы или даже в Аскоте, в таком укромном местечке, куда никто не заглядывает. Малеста преследовала Тима повсюду, но стоило ему сделать шаг, как видение исчезало, он приходил в себя, проводил рукой по вспотевшему лбу, подливал себе виски, делал глоток и снова закрывал глаза.

Такое с Тимом творилось впервые. Впервые он заперся у себя в квартире в Лондоне и тихо ждал, медленно сходя с ума. Сердце непонятно ныло, а голова болела вначале от того, что не спалось, а потом от того, что, обессилев, проспал целых пятнадцать часов. Есть не хотелось. Ничего не хотелось – даже просто выходить на улицу. А ведь раньше он бы уже давно появился и в «Сорняках», и у мадам Лека... Теперь туда не только не тянуло, а даже думалось о тех местах с неприятной тошнотой.

Что случилось? Почему здесь, в Лондоне, шумном и ярком городе, полном соблазнов и милых для тела и сердца утех, мысли были лишь о тихом Девонсайде, о пресных геранях в горшках и мистере Хиггинсе, который, что бы ни говорил, всё-таки совсем не разбирается в моде? Почему так хотелось сбежать обратно на болота и в розовый сад, где птицы начинают щебетать с четырёх утра, а усач Джонатан подаёт завтрак, обед и ужин в одно и то же время и с точностью до секунды?

При мыслях об индюке-дворецком стало окончательно не по себе, и даже боль в местах полученных синяков притупилась. Что его связывает с Малестой? Что означали те милые воркования, подслушанные на втором этаже? На простую беседу хозяйки и слуги не похоже. А если это правда, и Малеста и Джонатан состоят в отношениях, то как объяснить её ласковые улыбки в Аскоте? К чему гортензия в петлице и забота о пушинках на фраке и о синяках на лице? Что за игра ведётся? И что за роли все вокруг играют? Слишком много вопросов и никаких ответов...

В дверь постучали.

Тим вскочил с кресла, в котором сидел, вытянув ноги. Наконец-то известие от мистера Лудлоу. Ждать пришлось долго, но Тим очень надеялся, что оно того стоило.

Повернув ключ в замке, Тим рванул дверь на себя и обомлел. В дверях стоял отец.

– Ты... – Тим растерялся, но распахнул дверь пошире. – Входи.

Джейкоб был редким гостем в квартире сына. И каждый его приезд не сулил ничего хорошего.

Окинув взглядом царивший в гостиной беспорядок, Андервуд-старший заглянул в спальню. В прошлый приезд ему пришлось выгонять оттуда чересчур наглую брюнетку. В этот раз в спальне было темно и пусто, только одеяло смято, и одна из подушек почему-то валялась на полу.

– На этом твоя проверка закончена? – ехидно заметил Тим и указал рукой на портьеры на окнах. – Глянь ещё там. За ними тоже можно девок прятать.

Джейкоб прошёл обратно в гостиную, встал рядом с креслом и водрузил на круглый чайный столик саквояж, который принёс с собой и только сейчас выпустил из рук. Тим нехотя повернул голову и побледнел. Это был его саквояж. Тот самый, с которым он несколько дней назад уехал из Лондона в Девонсайд.

– Какого чёрта... – пробормотал Тим, с трудом подбирая слова.

–  Следи за речью, – отрезал Джейкоб. – Ты готовишься стать адвокатом, а не уличным попрошайкой. А при этом ведёшь себя как щенок, напакостивший и удравший от плётки.

– Я ни от кого не удирал...

– Да? А как иначе объяснить твой внезапный отъезд? Воспользовался моим отсутствием и сбежал? Даже вещи свои бросил.

– Я не сбегал. Я просто уехал по делам. Собирался вернуться к выходным.

Джейкоб обвёл рукой комнату.

– И это ты называешь делами? А в зеркало ты смотрел?

– Думай, что хочешь. Я всё сказал. И, надеюсь, в моих вещах ты не копался. А то ты можешь.

Джейкоб щелкнул замочком на саквояже, приоткрывая его, и шагнул назад.

– Проверяй. А пока проверяешь, слушай. – Заложив руки за спину, Андервуд-старший принялся расхаживать по комнате. – Я не просто так к тебе приехал. Из-за тебя мне пришлось сильно краснеть перед многими уважаемыми людьми и перед сэром Фредериком Пикли. И если на остальных мне плевать, то перед Пикли пришлось унижаться и терпеть его ехидства.

Тим даже не коснулся саквояжа.

– Столько стараний и ради чего?

– Сэр Пикли готов закрыть глаза на случившееся, но ты должен будешь взяться за ум, перестать общаться со своими дружками и жениться на Кэтрин.

Тим посмотрел на отца и твёрдо произнёс:

– Из трёх пунктов, перечисленных тобой, два я никогда не сделаю. Не брошу друзей и не женюсь на мисс Пикли.

– Несколько дней назад ты обещал мне совсем другое...