Шипы и розы

– Я был слеп. Теперь прозрел. Прости. Я не люблю ту, кого ты выбрал мне в жёны, поэтому свадьбы не будет. И я не начну практику в конторе её отца.

Джейкоб остервенело смотрел на сына.

– Значит, я не зря привёз твои вещи.

– Если таким способом ты собирался сказать мне, что ноги моей больше не будет в твоём доме, то не зря.

– В таком случае я аннулирую твои банковские счета.

– Я как-нибудь проживу.

– Не рассчитывай больше на мои связи, планируя очередную выходку.

– Их больше не будет.

– И на моё состояние после моей смерти. Я скорее отпишу всё какому-нибудь уличному бродяжке, чем тебе.

– Я смотрю, это у нас семейное, – хмыкнул Тим, вспомнив о завещании матери. – Отписывать крупные суммы непонятно кому.

Джейкоб напрягся.

– Что ты сказал?

Но Тим не стал пояснять. Вместо этого тряхнул головой, прогоняя навязчивые мысли, посмотрел на отца ясным взглядом и спросил:

– Ты закончил? Если да, то будь добр, оставь меня одного.

– Ты невыносим! – выплюнул Джейкоб. – Упрямишься, а сам приползёшь ко мне на коленях – не пройдёт и месяца!

– Не исключаю того, что ещё появлюсь в Девонсайде и не раз, но ни ты, ни твои деньги не будут иметь к этому никакого отношения. А теперь уходи.

– Значит, это твоё последнее слово?

– Да.

Джейкоб громко и недовольно засопел. Он много раз припугивал Тима, и всякий раз тот ломался и шёл у него на поводу. Теперь же перед ним стоял совсем другой человек – чужой и непонятный, – и оттого по спине бежали мурашки. В какой момент и как случилось, что Тим так изменился? И насколько серьёзно то, что он несёт? Джейкоб в серьёзность слов сына не верил, поэтому старался пока панике не поддаваться. Пройдёт немного времени – всё вернётся на круги своя, успокоится и будет, как прежде. Ровно, гладко и без бессонных ночей.

Джейкоб дёрнул дверную ручку. Замок иногда заедал, и сейчас был как раз тот самый случай.

– Открой мне дверь, – холодным тоном распорядился он.

Тим обогнул чайный столик. Вышло как-то неуклюже, потому что именно в этот момент от слабости и перепутанного дня с ночью выстрелило в висок, и Тима повело. Чтобы устоять на ногах и прогнать пелену с глаз, пришлось ухватиться рукой за спинку кресла. Получилось. Но вместе с тем получилось и задеть стоявший на краю столика саквояж.

Кувыркнувшись на пол, тот широко разинул ранее расстегнутую пасть и выплюнул на ковёр вещи, начиная элегантными сорочками и заканчивая надушенными шейными платками, дорогими запонками и кружевной подвязкой. Последняя в том ворохе была явно лишней и смотрелась ярким пятном на куче мужской одежды, хоть и была белого цвета.

– Так ты мне откроешь?

Голос отца из просто холодного стал ледяным. К счастью, Джейкоб не смотрел в сторону выпавших вещей, а продолжал дёргать ручку. Тим этим воспользовался и быстро шагнул вперёд. Ажурная подвязка оказалась под грубой подошвой кожаного ботинка. Тим замер.

– Ты там прилип? – буркнул отец, и в этот момент замок, наконец, поддался и дверь открылась. Но перед тем как уйти, Андервуд-старший окинул сына ненавидящим взглядом и прошипел: – Даже если одумаешься, ты мне больше не сын.

Когда за отцом захлопнулась дверь, Тим облегчённо выдохнул и отошёл в сторону. Подвязка Малесты, безжалостно измятая, укоризненно смотрела на него, и от нахлынувших воспоминаний становилось стыдно. Как он мог забыть? Ведь хотел вернуть её и положить конец этой неприятной истории. Закрутился? Задумался о странном завещании, найденном в тайнике матери? Рванул в Лондон, решив, что вернётся быстро? Но быстро не получилось, а если бы отец оглянулся, вышло бы ещё и прескверно. И беспокойство в коем-то веке было не о себе, а о той, чьи глаза – цвета голубого неба и чьи волосы пахнут розами...

День был и правда полон сюрпризов. Таких, что плюхнувшийся на сидение экипажа Джейкоб пару минут сидел молча, прежде чем выдавил кучеру следующий адрес. Возвращаться в Девонсайд он был не готов. Посещать знакомых – тоже. Ему хотелось немного побыть одному и подумать, а, может, даже напиться, потому что всё, что сейчас творилось у него в голове и на сердце, было ему чуждо и пугало и смущало так, что Джейкоб просто растерялся.

Почему ему не хватило смелости по-мужски посмотреть сыну в глаза, когда тот подмял под ногу подвязку? Ведь это была её вещь... Вещь Малесты. Джейкоб узнал её. Так почему не хватило храбрости выяснить, как она попала к Тиму? Может, потому что в первые секунды Джейкоб просто не поверил своим глазам, а потом и дверь внезапно отворилась, намекая, что надо уходить немедля? Или потому что недавние слова Пикли перепутали все мысли? Всё сказанное и увиденное было настолько абсурдно, что Джейкобу казалось, что он спит. Он даже ущипнул себя пару раз, но это не помогло.

Экипаж гремел по мостовой, огибая Королевский сад, а Джейкоб усиленно думал и вспоминал.

Сколько дней он провёл дома с момента приезда сына? Пересчитать можно было по пальцам.

Сколько раз Тим оставался с Малестой наедине? Для пересчёта явно тех пальцев не хватило бы.