Широкий Дол

– Погодите, Купер, – сказала я не допускающим возражений тоном, – расскажите подробней, что это за Браковщик такой. – Я твердой рукой держала его коня за узду, не давая ему двинуться с места и стараясь, чтобы мои ноги в легких атласных туфельках были достаточно далеко от тяжелых подкованных копыт.

– Говорят, он ездит верхом на огромном черном жеребце, – пожав плечами, принялся рассказывать Билл Купер. – Говорят, раньше он был егерем в каком-то поместье, а когда поближе познакомился с жизнью тамошних господ, возненавидел всех джентри. Говорят, его ребята – настоящие головорезы – готовы пойти за ним хоть к черту в пекло. Говорят, у него есть два черных пса, которые повсюду следуют за ним, как тени. Говорят, что ног у него нет, но он все же как-то ухитряется весьма ловко сидеть в седле. А еще говорят… еще говорят, что он – сама смерть, мисс Беатрис. Отпустите меня, мисс Беатрис, мне надо ехать… он сейчас совсем близко от моей фермы.

Я отпустила поводья, бессильно уронив руки, и Купер пронесся так близко от меня, что жесткий хвост его коня слегка задел меня по лицу. Я поняла, кто он, этот Браковщик. Я была с ним хорошо знакома. И зарево устроенного им пожара не просто так возникло вблизи Широкого Дола. Я глаз не могла отвести от этого неестественного сияния на горизонте; я чувствовала, что мои легкие, мои волосы и мое платье уже пропитались запахом дыма. От ужаса у меня потемнело в глазах, я покачнулась, и Селия тут же оказалась рядом со мной.

– Беатрис, тебе плохо? – с тревогой спросила она.

– Проводи меня в карету, пожалуйста, – жалким голосом попросила я. – Я хочу поскорее попасть домой, оказаться за воротами нашей усадьбы, за крепкими дверями своей спальни! Отвези меня домой, Селия, прошу тебя!

Всем сказали, что я слишком расстроена и не в состоянии за руку прощаться с каждым, кто пришел на похороны. Люди отнеслись к этому с должным уважением и выстроились по обе стороны дороги, когда наша карета тронулась с места, сочувственно нам кивая. Конечно же, среди моих людей нет таких, кто стал бы прятать в своем доме головорезов Браковщика или дал им убежище на своей земле, убеждала я себя, ведь у нас в Широком Доле всегда царили мир и покой. И никто из моих людей, каковы бы ни были их личные представления о верности и крестьянской чести, не решится скрывать от властей такого опасного преступника, как этот Браковщик. Они сдадут его мировому судье, как только он приблизится к границам моего милого Широкого Дола. Может быть, в других поместьях и приходах ему позволяют устраивать грабежи и поджоги, может быть, там он и получает помощь и даже кров, ибо тамошние жители рады видеть, как унижают их хозяев, но мои люди, надеюсь, останутся мне верны, ибо их благосостояние и покой полностью зависят от меня. И пока меня любят жители Широкого Дола, у Браковщика здесь ничего не выйдет, даже если сам он здесь родился и вырос. Даже если он не хуже меня знает Широкий Дол и любит его.

Мне было так страшно, что сдержанное рыдание невольно вырвалось из моей груди, и Селия тут же крепко обняла меня за плечи и ласково сказала:

– Ты слишком устала, дорогая, и перенервничала. Сегодня ни в коем случае никакими делами больше не занимайся. Тебе даже на поминках присутствовать не обязательно, если ты этого не хочешь. Ты и так совершенно выложилась, устраивая эти похороны. Тебе непременно нужно как следует отдохнуть. Пожалуйста, дорогая, больше ничего сегодня не делай, прошу тебя!

Она была права: я действительно чувствовала себя страшно усталой. И мне было очень страшно. Куда делись такие мои яркие качества, как мужество, беспечная храбрость, гневливость? Все это, похоже, сгорело в снедавшем мою душу страхе, как лес мистера Бриггса в пламени пожара, от которого не осталось ничего, кроме черной дымящейся земли, и теперь ее сторонятся даже птицы. Но отныне, после оставленного этим Браковщиком зловещего серого мазка на горизонте, мне уже не знать ни сна, ни покоя, пока он вместе со своей бандой не окажется в тюрьме. Я невольно уронила голову Селии на плечо, и она еще крепче прижала меня к себе, а я украдкой, из-под ресниц, быстро глянула на своего мужа, сидевшего напротив. Он так внимательно всматривался в мое бледное лицо, прикрытое черной вуалью, словно надеялся прочесть все мои мысли, даже самые сокровенные, и, когда глаза наши случайно встретились, я прочла в его взоре острое, холодное, чисто профессиональное любопытство. Я невольно вздрогнула, словно от холода, хотя было довольно жарко. Впрочем, утро, начавшееся такой яркой зарей и обещавшее ясный теплый день, нас обмануло: небо уже начинало хмуриться, над горизонтом собирались темные грозовые облака, на фоне которых были отчетливо видны светло-серые клубы дыма. Итак, Браковщик находился менее чем в сотне миль от моего дома, а Джон МакЭндрю и вовсе в любую минуту имел право оказаться в моей постели – да, мне действительно угрожала серьезная опасность.