Шишли-мышли

— Кто ты?! Отвечай немедленно! Ты маньяк или просто сумасшедший? Чего тебе от меня надо, в конце концов? Как ты мог видеть меня, когда я находилась одна в квартире?! Зачем ты меня преследуешь!!!

Канхайя таращился на меня и беззвучно разевал рот, пытаясь что-то сказать, одновременно оберегая свой поднос, чтобы не уронить его на пол, но я не могла остановиться.

— Оставь меня в покое, ясно?! — кричала я. Вокруг нас уже стал собираться народ, индийцы вообще охочи до зрелищ, особенно до публичных скандалов.

— Извините, мэм, — наконец выговорил Канхайя по-английски, запинаясь. — Я… я не понимаю того языка, на котором вы говорите. Я могу вам чем-то помочь? Что у вас стряслось?

— Как не понимаешь? — ахнула я. — Да что ты врешь, негодяй, ты же десять лет провел в России, ты прекрасно знаешь русский!

— Анюта, — я услышала рядом родной голос мужа и бросилась ему на шею.

— Макс! — меня прорвало бурными рыданиями. — Этот тип… Он меня преследует! Я боюсь его!.. Он ехал сюда за мной от самого дома! А сейчас он притворяется, что не знает меня и не понимает русский! Он вообще такой… странный!

— Позволь, я все объясню… — начал муж. — Это наш официант, его зовут Аман. Он действительно не говорит по-русски, и он никогда в жизни не выезжал за пределы Индии.

— Аман? — переспросила я, беспомощно переводя взгляд с Макса на лже-Канхайю. — Но как же тогда… Он писал мне письма… И я видела его фотографию!

— Это не он, — вздохнул Макс. — Прости меня, малыш, но… Всё это делал я.

…Ночью мне не удалось заснуть. Я ворочалась с боку на бок, пытаясь осмыслить и переварить информацию. Я чувствовала себя полнейшей дурой. Никакого Канхайи не существовало в природе. Макс просто подсунул мне фотографию смазливенького парнишки, и я повелась на это! А ведь я действительно помнила этого самого официанта — он обслуживал нас, когда мы обедали у мужа на работе в прошлом году. Макс признался мне, что чувствовал охлаждение в наших отношениях, вот и решил немного оживить их придуманным поклонником. «Согласен, это была идиотская затея с самого начала, но… мне так хотелось узнать, что у тебя на сердце, как можно до тебя достучаться!» Загадочный мейл «dzhin», который я восприняла едва ли не доказательством того, что со мной общается некто потусторонний, объяснялся очень просто — Джиной звали нашу с Максом кошку, которую мы, уезжая в Индию, оставили друзьям, но по которой очень скучали. Так же легко объяснялась и «прозорливость» Канхайи: уж кому-кому, а Максу были известны все мои привычки, из какой чашки я пью чай, какую одежду ношу дома, где обычно гуляю…

Все логично разъяснилось, но я чувствовала не облегчение, а жгучую обиду на Макса за то, что он обманул меня и поставил в такое неловкое положение. Особенно стыдно было вспоминать мой позор перед коллегами мужа в ресторане, да и перед самим ни в чём не повинным официантом Аманом…

На следующий день я проснулась поздно и обнаружила, что Макса нет дома, несмотря на то, что был выходной. Пока Наргиз занималась уборкой квартиры, я лениво перебрасывалась с ней фразами о том, о сём, думая при этом о посторонних вещах. Неожиданно заявился улыбающийся дядя Притам с тарелочкой в руках. На тарелке лежал изрядный кусок ананасового торта.

— Это вам, девочки! — сказал он, обращаясь ко мне и Наргиз одновременно.

— А что за повод? — отозвалась я.

— Ну как же, Рождество!

В самом деле, было двадцать пятое декабря. Я не стала разъяснять старику, что отмечаю этот праздник в другой день. Думаю, он вообще был не в курсе, что есть ещё и «православные» христиане, помимо привычных ему католиков, а уж от разницы дат празднования Рождества он бы вообще свихнулся. Но на душе у меня неожиданно сделалось уютно и тепло. Подумать только — в Индии нас, православную христианку и мусульманку Наргиз, угощает на католическо-протестантское Рождество тортиком мужчина-хинду! Разве не причудливый жизненный завиток?..

Расчувствовавшись, я вдруг решила, что на Новый год подарю дяде Притаму его портрет — одну из лучших моих работ, которую раньше планировала продать в Москве знакомому, страстному поклоннику Индии. А Наргиз я презентую, так уж и быть, своё самое нарядное и дорогое сари — всё равно за это время я так и не научилась его правильно носить…

— Кстати, новость слыхали? — обернулся дядя Притам уже в дверях. — Сония-то нашлась!

— Нашлась? — ахнули мы с Наргиз хором. — Как она, что с ней?

— Жива-здорова, — засмеялся он. — Негодяйка сбежала со своим возлюбленным и тайно вышла замуж, а сегодня парочка молодожёнов явилась с повинной. Сония говорит, что не хотела становиться женой того парня, которого ей выбрали родные. Боялась признаться, что влюблена в другого. Ну а теперь… дело сделано, брак заключен, так что отцу осталось только смириться. Он были счастлив уже от самого факта, что любимая дочка вернулась!

— Ну вот, — подмигнула я ему, — а кто-то мне недавно промывал мозги на тему того, что в Индии возможны только организованные браки, никакой любви… И на тебе!