Шито-крыто!

– Зять, – вздохнула женщина. – Или уж и не знаю, как его назвать. Надя – это моя сестра. А он ейный хахаль. Живет она с ним, да не живет, а мучается. А теперь еще и квартира сгорела. Что будет, даже себе не представляю. Лешка этот – совсем безрукий. Значит, мой муж с Надей вдвоем ремонт у ней дома делать будут. А откуда деньги взять? Конечно, Надя работает, но ведь цены сейчас на стройматериалы просто дикие!

Татьяна еще долго жаловалась на дороговизну жизни, на отсутствие хорошей работы у мужа, на собственное незаконченное образование, из-за которого ее теперь берут в лучшем случае на должность уборщицы. Подруги слушали ее вполуха. Голос у Татьяны был приятный. Да и жаловалась она как-то легко, скорее потому, что просто не могла сразу найти другую подходящую тему для беседы.

В маленькой кухонке было чисто и опрятно. Все старенькие кастрюльки стояли в ряд, надраенные до блеска. Стаканы на полках и стекла на окнах сверкали так, что глазам было больно на них смотреть. А занавески, хоть и были куплены на ближайшем рынке и сработаны рукастыми белорусами, выглядели очень весело.

Одним словом, Татьяна явно не опускала руки из-за своей бедности. Женщину нельзя было назвать бездельницей. Нет другой работы, так она просто по дому будет хлопотать, пироги печь, родных кормить. А к таким легким труженикам удача рано или поздно все равно поворачивается лицом.

– Так вот, о чем я хотела вам рассказать, – услышали подруги. – Киностудия эта очень даже неплохим местом мне вначале казалась. Платят хорошо. Работы немного. Люди, опять же, приличные. Перед этим я на рынке работала в маленькой кафешке. Посуду мыла. Так после тех небритых рож мне киностудия раем показалось. Кругом интеллигентные люди, съемки, разговоры разные умные.

Но такая эйфория длилась недолго. И дело было вовсе не в самой работе. Татьяна легко успевала убраться на той территории, которая была ей поручена, и вполне могла бы уходить домой уже в час дня. Но она не уходила. На киностудии было слишком интересно. И она медлила, задерживаясь иногда до двух, а иногда и до трех часов дня, наблюдая за съемочным процессом и людьми, которые его осуществляли.

И очень скоро Татьяна стала замечать, что на киностудии все далеко не столь радужно и гладко. Она слышала шепотки операторов и осветителей, которые недоумевали, откуда берутся деньги на их зарплаты, на дорогую качественную пленку и на оборудование.

– Я лично слышала, что никаких барышей нам съемка этих красавиц не приносила. Все конкурсы были вроде как благотворительными. И все средства от них, если какие и получались, шли на благотворительность. Но и это тоже вроде бы был всего лишь способ, чтобы укрыться от налогов.

И хотя их работа не могла приносить денег, откуда-то деньги на киностудии все же были. Даже Татьяна, хотя она и была простой уборщицей, могла твердо сказать: зарплату ей платили всегда вовремя, задержек никаких не было. И получали сотрудники совсем не маленькие оклады. Даже она – простая уборщица – получала за свой необременительный труд двадцать тысяч рублей. Таких денег Татьяне не случалось получать еще нигде. И обычно за эти деньги она пахала сразу на двух, а то и на трех работах.

– В общем, я сразу же поняла: что-то на киностудии нечисто. Не бывает так, чтобы деньги брались неизвестно откуда. Всегда и за все приходится расплачиваться.

Но что именно было не так, Татьяна, конечно, сама понять не могла. Одно она знала точно: девки на киностудию приходили очень красивые. Высоченные, шикарные. А уж если их накрасить, причесать да нарядить – вообще конфетки!

– И вот с ними наша съемочная бригада и моталась по разным конкурсам. То во Владимир, то в Суздаль, то еще куда. Далеко не ездили, но только за те полгода, что я у них проработала, с помощью нашей киностудии премировали не меньше десяти Королев Красоты.

– Как же так?

– А так! Девушки эти приходили к нам, стилисты и визажисты с ними работали. Модельер их обшивал. Специальный инструктор готовил их выступления, учил двигаться под музыку и танцевать. Ну а потом девочки завоевывали призы и…

На этом месте Татьяна замолчала, словно колеблясь и не зная, что сказать дальше. А подруги воскликнули:

– И что? Что с этими девушками случалось дальше?

Татьяна колебалась недолго. Она снова начала говорить. И по мере того как она говорила, подругам открывалось все больше и больше истины.