Шиза

Я не знаю, национальная это особенность или исторически сложившаяся традиция, но азарийские женщины перед лицом таких вот проблем, какую я представлял на тот момент, никогда не пасовали. Наверное, это было связано с тем, что за годы войны мужское население сильно поредело, поэтому если кому-то нужен был мужик, то его брали таким, какой есть, а уже затем переделывали под себя. Так поступила и Аська: прямо с той самой знаковой лавки я был изъят, перемещен в стационар похожего на медицинское учреждения, вытрезвлен, отмыт, прокапан какими-то препаратами. А я не сопротивлялся. И все мои обиды и ненастоящая ненависть были забыты. Я даже чувствовал себя виноватым за то, что женился на другой, хотя мы это даже не обсуждали. Поэтому молча, как послушный теленок, шел за ней и выполнял все её указания. Через неделю я не узнал сам себя, и наконец-то мы нормально поговорили. Оказалось, что после снятия ограничений на передвижение и контакты с внешним миром, она первым делом поехала в наш город, что бы разыскать меня. А нашла полупьяного и полуразложившегося морально бомжа.

Но счастье от встречи и познания новых друг друга было прервано одним неизбежным обстоятельством. Меня призвали в армию. Ася плакала, стучала меня в грудь, требовала вернуться как можно скорее. Она тогда сказала ту же фразу:

— Я не хочу снова потерять тебя.

Вот и сейчас на меня смотрели те же серо-голубые бездонные глаза, как и в день призыва. Внутри щемило. Наверное, еще сильнее, чем тогда. Мы уже приросли друг к другу, стали одним целым. По сути, я до сих пор был ей обязан за то, что она не дала мне опуститься на то дно, к которому я сам добровольно стремился. Но пока идет война, у нас с ней и у всех остальных нет будущего. Поэтому у меня было еще одно обязательство перед ней и всеми: войну нужно было остановить.

До службы я успел поработать сначала лаборантом в больнице, так как по образованию был биохимиком. На службу меня призвали боевым медиком. А после службы Ася подсуетилась и устроила меня в свою же лабораторию, где я смог дослужиться до высшего чина — Хранитель картотеки ДНК. Занимались мы сбором и анализом генетического материала всех жителей Азарии. Но помимо этого, велась работа по анализу ДНК противника. Во-первых, для статистики потерь, которые мы фиксировали сами ввиду того, что противник не забирал тела своих солдат. Во-вторых, для фиксации военных преступлений, когда такое случалось и были доступны улики. Ну и, в-третьих, по заданию разведки, которая требовала найти хоть какой-то способ снять речевую блокировку с пленных орматцев. Все эти обстоятельства дали мне доступ к их геному и позволили найти кое-что интересное в их крови. А точнее сопоставить несколько неслучайных, как мне казалось, совпадений.

— Ась, у нас нет выбора. У всех нас. Мы должны остановить эту войну. Нам не нужна победа, нам не нужно поражение. Нам нужно просто остановить всё это. Ты же знаешь, наша страна выдыхается. Наши дети чуть ли не с детсада учатся убивать. Это разве детство? Так должны расти мальчишки и девчонки? А взрослые все уже по кругу прошли службу. Некоторые по два-три раза. И если бы не моя должность, я бы снова был отправлен туда. — я подошел и просто взял ее за руку. — Мы живем войной, но готовы от нее отказаться. Все. Ты, я, наши друзья, знакомые. Никто не хочет войны, но мы не можем остановить ее, пока враг снова и снова кидает в эту топку своих солдат. Откуда у них столько спецов? С одной стороны, хорошо, что они именно специалистов в определенных местах применяют, а не идут массой по всей линии. С другой, посмотри во что превращается наша страна? Мы ведем тоннельные войны, скрываемся в бункерах, у нас один солдат должен успеть ликвидировать десять противников. Да даже на своей территории у нас почти не остается городов на поверхности. Леса сожжены. Продукты из синтетики. Война, конечно, двигатель прогресса, мы, признаться, развиваемся огромными темпами. Но я не хочу этого. Я хочу, что бы мы с тобой когда-то снова посидели на той нашей лавке. Да мы детей без разрешения завести не можем!

— Что ты задумал? — спросила она. А в глазах была обреченность.

— Я должен войти в контакт с противником на его территории и на его условиях. Попасть в самую гущу, в самое сердце их армии. Я должен попасть в плен.

— А как ты вернёшься?

— Я предложу обмен. Себя на их граждан в нашем плену. Если кто-то будет там из наших, попробую тоже вытащить.

— Но это же утопия! Орматия никогда не шла на обмен пленными! — Аська вытаращила глаза.

В этом она была права, все звучало крайне безумно.

— А я не с Орматией буду договариваться. А с отдельными её гражданами в погонах. Что бы они вытащили меня в обмен на своих друзей, знакомых, родственников. Так еще никто не делал, никто не договаривался о частном обмене. Потому что у нас контакта не было. А единственный способ заиметь такой контакт — это попасть к ним в лапы.