Шкатулка сновидений

— Надеетесь, что не случится чего? — поинтересовался я, ожидая отвратительных интимных откровений, включающих телесные жидкости какого-нибудь толка.

— Чего, сна, конечно же!

— Какого сна?

— О… о ней. Женщине из журнала. Ну, в общем, так все и началось. Видите ли, это произошло во время одного из долгих ночных перегонов в П…, когда поезд вел Хьюберт Данкерс. Да, в основном царило чудесное спокойствие, разве что около двух часов утра мадам Полински позвала меня и потребовала сделать массаж ног, а в оставшееся время я развлекался, листая старые журналы, которые люди часто забывают в купе. Мой любимый — «Светская беседа», но в ту ночь я нашел лишь один выпуск «Зубной гигиены» и одну «Моду для полных». Именно в ней-то я и увидел фотографию той женщины. Господь свидетель, настоящей красавицы! Я это сразу понял. Это, естественно, была реклама, и на женщине были только бюстгальтер и трусики, смоделированные для полных. Все на виду, если позволите так выразиться! Не скрою, мне нравятся зрелые женщины в теле — дамы с плавными изгибами и формами, а не вертлявые костлявые подростки. Поскольку я и сам отнюдь не скелет, думаю, это вполне естественно. Я не мог глаз от нее оторвать — от фотографии, я имею в виду. Я смотрел и смотрел, а потом, почувствовав определенные ощущения, забрался в туалет и взял себя в руки. Но ощущения не прекращались, и я не мог оторваться от женщины в трусиках и бюстгальтере. Она же смотрела в ответ, прямо сквозь меня, и, мне начало казаться, что она читает мои мысли. О, я понимаю, как странно это звучит! Даже глупо, но именно так все и было, поверьте мне! Я хотел, чтобы она сошла с фотографии, сбросила свое нижнее белье и занялась со мной любовью прямо на полу вагона. Я представлял, как подергивание и покачивание поезда возбудит нас, продлит удовольствие, присоединится к любовному трепету. Что ж, Хендрик, вы должны знать, как это бывает! К моменту прибытия в П… — около девяти утра — я по-прежнему таращился на нее, точно влюбленный молокосос, а мой пенис по-прежнему напоминал флагшток. Бедняга Хьюберт Данкерс очень переживал из-за меня. Он думал, что у меня случился припадок, но я так и не рассказал ему, что же произошло на самом деле. Ни в коем случае! К полудню об этом знало бы все Центральное бюро, и я выглядел бы форменным идиотом. И все-таки я вырвал фотографию из журнала, свернул ее и засунул спереди в свои трусы.