Шхуна «Колумб»

В полшестого на самолёте уже заканчивали устанавливать паруса. Распустили парашюты и натянули их между тросами, идущими от крыльев, а кроме того, пристроили мачту, связав для этого вёсла от клипербота. Марк, привыкший иметь дело с парусами, проявил немалую сноровку и получил за это похвалу и благодарность от Барыля. В шесть часов самолёт уже шёл под парусами со скоростью более трёх миль. Барыль сидел за штурвалом и довольно успешно правил рулём, будто только и плавал на таком самолёте-паруснике.

Ясю посадили в кабину наблюдателя, а Петимко и Марк умостились верхом на фюзеляже.

Это было не очень удобно, но при той скорости, с которой двигался самолёт, вполне терпимо. Если бы это было во время полёта, то их бы сорвало струёй воздуха, теперь же они чувствовали себя приблизительно так, будто сидели на корме лодки, опустив ноги за борт.

Через полчаса плаванья Марк, рассматривая горизонт в бинокль, увидел какую-то чёрную точку чуть влево от них. Петимко, взглянув в том же направлении, подтвердил наблюдения Марка.

— Пароход? — спросил пилот.

Штурман и юнга почти уверенно это утверждали. Когда же стали подплывать, у обоих появились сомнения. Странное какое-то судно — казалось, оно стояло на месте.

— Может быть, это подводная лодка? — спросил Барыль и, встревоженный этой мыслью, взялся за бинокль. Однако, присмотревшись получше, удостоверился, что это не лодка. Когда самолёт-парусник ещё ближе подплыл к судну, стало понятно, что это пароход — между двумя мачтами вырисовалась труба. Только пароход этот почему-то очень глубоко сидел в воде.

— Наверное, с ним случилось что-то неприятное, — говорил штурман, продолжая рассматривать пароход в бинокль.

— Там «ОВ» или «ОУ», не видно? — спросил пилот.

— А вот подойдём ближе и увидим.

Приближался вечер, ветер начал спадать и, будто назло, совсем утих, когда самолёт оказался приблизительно за полмили от парохода.

Теперь уже ясно видели, что пароход был полузатоплен. Никаких признаков жизни на нём не замечалось: из трубы не шёл дым, никто не ходил по верхней палубе, лежащей почти наравне с водой. Никакие флаги-сигналы не трепетали на мачтах.

— Наверное, его оставили, — сказал штурман, — а он всё не тонет.

— Ты думаешь, что он скоро может утонуть?

— Кто его знает. Мне кажется, с тех пор, как мы его видим, он не погружается больше.

— А если к нему подплыть на клиперботе и осмотреть внимательнее, это очень опасно?

— Осторожно всё можно. Давай я поеду туда.

— Смотри, чтобы не потянуло и тебя на дно вместе с ним.

— Если за то время, пока я доберусь до него, он не уйдёт глубже, бояться нечего. А если будет заметно погружаться, я просто приближаться не стану.

— Возьмите меня с собой, — обратился к штурману Марк.

— Давай. И правда, вдвоём мы быстрее управимся.

— Вот моряки, бросить нас хотят! — засмеялся Барыль, обращаясь к Ясе.

— Пусть плывут, — ответила девочка, — мы на вашей машине тоже не пропадём.

— О, молодец! — похвалил её Барыль и добавил: — Мы на этой машине ещё всех спасём.

Клипербот отправился в плаванье. Петимко и Марк торопились, чтобы вернуться назад до наступления темноты; солнце уже зависло над горизонтом очень низко, и времени у них осталось мало. Гребли они по очереди, хотя Марк ещё чувствовал боль в руке. Яся тем временем влезла на верх самолёта и махала им платочком.

— Это чудесная девочка, — сказал Марк штурману и вкратце рассказал ему историю Яси Найдёнки. Когда же он вспомнил о последнем разговоре со шпионом, Петимко даже перестал грести и захохотал от удовольствия.

— Вот так девочка! Почему же вы её дефективной считаете? Да она же умнее сотни обычных парней и девчонок!

До полузатопленного парохода оставалось метров полтораста, и следовало быть осторожными и внимательными. Корма почти целиком погрузилась в воду — где-то, должно быть, на полметра. Обходя пароход с кормы, Петимко несколько раз громко крикнул, чтобы проверить, не остался ли кто-нибудь на пароходе, но никакого ответа не получил.

— Шлюпки с левого борта не видно, — сказал штурман. — Значит, на той шлюпке команда покинула пароход. Как бы нам название прочесть…

Но этого сделать им не удалось, поскольку нос парохода едва выглядывал из-под воды, и под самым краем они разобрали при свете исчезающего за горизонтом солнца только латинское «S» — это была последняя буква названия парохода. Обойдя кругом пароход «S», как назвал его Петимко, оба моряка, старший и младший, взглянули друг на друга и выразили одну мысль:

— Подойдём к борту…

— Он не скоро утонет, — успокаивающе сказал штурман. — Я такие случаи знаю. Иногда пароход с трубой под водой исчезнет, а мачты ещё несколько дней вверх торчат. Когда-то я плавал на севере, в Карском море, мы обнаружили среди моря мачты под водой. Это была шхуна «Белуха», затонувшая две недели тому назад за сто миль дальше на юг от места нашей встречи. Наш пароход прошёл мимо тех мачт, и неизвестно, сколько ещё они держались на поверхности воды. Значит, где-то в цистернах остался воздух и не выходит, или трюм чем-то плавучим наполнен.