Шкловцы

Но Лейбе-горбуну не суждено было спокойно закончить благословение и хорошенько переварить теленка, который еще вчера был жив и которому он, Лейба-горбун, уподобил человека. Входная дверь стыдливо отворилась, и Гитка-лавочница, низкорослая вдова, вкатилась в темноту каменного дома, словно клубок лохмотьев и поношенных платков. Она подошла к Лейбе-горбуну и хотела начать свои жалобы, но тот остановил ее взмахом руки:

— Ну, о! Ну!.. Мелеха-эйлом…(Владыка вселенной…)

Это означало, что сейчас он занят с Богом и не может отвлекаться на людей.

Гитка-лавочница было попятилась, но тут же сообразила, что теперь-то как раз подходящий момент, самое время, чтобы смягчить сердце Лейбы-горбуна. Ведь реб Лейба только что отобедал и у него, наверное, хорошо на душе, вот он и смилостивится.

Вытаскивает вдова замерзшие руки из-под платка и принимается не только ртом, но и руками умолять Лейбу-горбуна, словно жертва разбойника:

— Реб Лейба, что же вы со мною делаете? Нешто у вас нет жалости к трем моим сироткам? Ведь вы у меня хотите описать за долги и постель, и ту малость товара, что есть в лавочке… Что же это, как же так?

Лейба-горбун отвечает ей вопросом на вопрос, улыбаясь и покачивая ермолкой, как отец родной:

—  Баавур шмей а-годейл, ки у эл зон у-мфарнес?.. Ашер боро…кхе-кхе… Коомур! Пейсеах. Ёдехо. У-масбиа… Борух ато адейной…(Потому что ради Имени Своего великого Он питает… Которых создал… Как сказано: раскрываешь ладонь Твою и насыщаешь… Благословен Ты, Господи…)

Это значит: у меня нет жалости? Не на того напала! Ведь я, кажется, ждал-ждал, но теперь, думаю…

Понимает сразу Гитка-вдова, о чем думает реб Лейба, и продолжает:

— Ну, если я немного затянула с платежом, так что с того? Я вам платила каждую неделю с прицентом, кажись, каждую неделю… пока мой малой не заболел скарлатиной…

Лейба-горбун разводит руками и пучит глаза:

— Ай,

нейде лехо, адейной, элэейну…(Благодарим тебя, Господь, Бог наш…)

Это значит: на все воля Божья, что же тут поделаешь?

А Гитка-вдова продолжает плакаться ему:

— Аптекарь забрал у меня все до копейки, а наш фершал, такой-сякой, вы ж его знаете…

Лейба-горбун поводит бровями и поднимает палец:

— Ми-кол цорейсейну!.. Be но ал тацрихейну…(От всех бедствий наших, чтобы не нуждались мы в одолжениях людских…)

Это значит: знаю ли я их?! Дай Бог, чтоб не пришлось с ними дело иметь!

Думает Гитка-вдова, что сердце у Лейбы-горбуна смягчилось, что все уже на мази, и сразу же берет быка за рога:

— Мне кажется, реб Лейба, вы же знаете… Сколько я там пропустила? Всего пару недель… ну, мы же евреи…

Удивляется Лейба-горбун:

Овину, малкейну, адирейну?(Отец наш, Владыка наш, Могучий наш…)

Это значит: только пару недель?

—  А-мелех,ох, а-тейв ве-амейтив!..

(Царь благой и дарующий благо…)

Это значит: хорошо! Сейчас посмотрим.

Вытаскивает Лейба-горбун из-за пазухи книжечку и начинает вперемешку с благословением считать на пальцах:

У-эйтив... (И Он делал…)

И загнул один палец.

—  У-мейтив…(И Он делает…)

Два пальца.

—  У-йейтив лону.(И Он будет делать…)

Три.

—  У-гмолону у-геймлейну у-йигмелейну... (И Он воздавал, и Он воздает, и Он будет воздавать нам добром…)

Еще три пальца, вместе шесть.

— Ну, лхейн у-лхесед у-лрахамим у-лревах…(В милосердии, и в сострадании, и в любви, и в благосклонности…)

Десять.

— Ну, ацлохе... (Удачей…)

Это еще одна неделя, еще один палец, и все. Итого одиннадцать. Одиннадцать пальцев.

— Ну вот видите! — растолковывает Гитка. — За одиннадцать недель, слава богу, я заплатила с прицентом.

Но Лейба-горбун опять разгибает пальцы и считает по новой, качая головой над каждой неоплаченной неделей и одновременно продолжая благословлять:

Парносо…(Заработком…)

Нет ничего.

—  Ве-халколо…(И пропитанием…)

Нет.

—  Ве-рахамим…(И милостью…)

Ничегошеньки.

—  Ве-хаим… (И жизнью…)

Прошлогодний снег!

—  Ве-шолейм…(И миром…)

Опять ничего.

—  Ве-хол тейв

… (И всяким благом…)

Дрянь!

—  У-микол тув…(И ни в каком благе…)

Тоже нет ничего. Хм! В общем, за семь недель ни копейки не заплатила.

—  О-рахамон у-йиштабах,хе-хе, ледейр дейрим!(Милосердный, и Он восхваляем всеми поколениями…)

И это у нее называется пара недель!..

— Ох, ох! У-лейлмей эйломим.(И навечно…)

Лучше бы ему не дурили голову!

Гитка-вдова в отчаянии, сердце у нее щемит:

— Но мы же зарабатываем, реб Лейба, скоро зимняя ярмарка, вот мы все и решим…

Ничего, он ведь может еще подождать какие-нибудь шесть… то есть, она хотела сказать четыренедели, то есть…

Лейба-горбун уже начинает слегка сердиться:

—  О-рахмон у-йишлах лону эс элийоу а-нови?..(Милосердный, и Он пошлет нам Илью-пророка…)