Школа

— Нет не очевидно! Если у кого-то пиар лучше, то это еще не делает его самым умным! И кстати борца с термоядерными электростанциями, отравляющими природу, Пола Арузо знает намного больше людей, чем твоего профессора! — огрызнулась Лиза.

— Людей, а не ученых!

— Может, ты еще скажешь, что Игорь Молл никому неизвестен в академической среде?!

— Стоп! — скомандовал Дюпре, прерывая перепалку, — Да, иногда утверждения ученых противоречат друг другу. Но суть в том, что вес ученых в научной среде практически всегда не одинаков и следует ориентироваться на того, кто более авторитетен.

— И как это определить? По глазам? — хмыкнула Лиза.

— Не самый надежный способ, — усмехнулся Дюпре, — Есть и получше. Видишь ли, Лиза, для каждого ученого рассчитывается рейтинг его успешности. Сравни рейтинги ученых, и ты получишь неплохой инструмент вычисления того, кто более авторитетен. В особенности если между рейтингами двух ученых лежит пропасть.

— И как эти рейтинги считают?

— Эти рейтинги считают эксперты, а, как мы уже договорились, экспертам следует доверять, — Дюпре улыбнулся, — Я не буду вдаваться в подробности алгоритма, вы всегда можете найти его в сети, но в целом он базируется на индексе цитируемости статей ученого, а также на неожиданности полученного им результата. Я вижу некоторые из вас уже полезли в словари, но чтобы сэкономить вам время отмечу, что индекс цитируемости это величина соответствующая тому, как часто в своих статьях другие ученые опираются на работы того для кого этот индекс рассчитывается. Суть подхода достаточно очевидна — чем важнее открытие, тем больше других ученых будут опираться на него в своих дальнейших изысканиях. Все просто.

— А неожиданность тут при чем? — удивился Миллон, — Наоборот ведь лучше когда получают предсказанный результат. Тот, который подтверждает теорию.

— Важность неожиданного результата проистекает из теории информации. С точки зрения этой теории события, имеющие разную вероятность, несут в себе разное количество информации. И чем менее вероятно событие, тем больше информации оно нам дает, если все же происходит. Я не буду сейчас углубляться в математические дебри, но приведу простой пример. На Праземле долгое время считалось, что лебеди, — перед учениками по мысленному приказу Дюпре возникло изображение птицы, — бывают только белыми. Белых лебедей наблюдали уже многие тысячи раз. И вдруг в 1697-м году голландская экспедиция, исследовавшая относительно недавно открытый новый континент Австралию наткнулась на черных лебедей. Опыт и уверенность многих поколений в том, что лебеди бывают только белого цвета, были перечеркнуты в одно мгновение. Вдумайтесь, много ли информации было бы в очередном факте обнаружения обычных белых лебедей? Да сущий мизер! О том, что лебеди существуют и что они белые уже было известно. Да к ареалу их обитания можно было бы добавить и западную Австралию, но это и все. А вот появление черного лебедя совсем другое дело. Это событие говорит нам, что вся уверенность в том, что лебеди имеют только белую окраску, оказалась ложной. Точно так же и любой неожиданный научный результат указывает на необходимость правки старой теории или открывает путь к созданию новой и поэтому его информационная ценность более высока. Теперь понятно?

— Понятно, — подтвердил Миллон.

Лиза, которая во время объяснений Дюпре ковырялась в своем найзере, усмехнулась и повернулась к Миллону, — У меня для тебя плохие новости. Я тут заглянула в рейтинги ученых и заешь что?

— Что? — вскинулся Миллон.

— У математика Игоря Молла, который является сторонником закрытия термоядерных электростанций рейтинг на несколько единиц выше, чем у твоего профессора Доржика. Так что даже идиоту должно быть понятно, кто из них прав!

— Но… — Миллон беспомощно оглянулся на Дюпре.

Учитель усмехнулся.

— А давай Лиза сделаем вид, что я тоже идиот, — обратился он к ученице, — И ты объяснишь мне, почему ты решила, что математик Игорь Молл более авторитетен, чем физик Малиус Доржик?

— Да вы ведь только что утверждали, что всех ученых следует сравнивать по рейтингу!