Школа для толстушек

Для собачьей стаи, и главным образом для вожака Сары и ее верной заместительницы Дуни, было непросто сразу принять в семью трех новых членов. Тем более, что хозяйка почему-то не задвинула новичков на нижние ступени иерархии, а вознесла на верхние. Собаки четко улавливали, что Ксюша, Ирина, Поля и Лева признают главенствующую роль особей с запахом самцов. На всякий случай, в ожидании того, что человеки одумаются, сообразят – новеньких надо воспитывать и держать в строгости, – Сара и Дуня, вслед за ними щенки показывали свои нехрупкие зубки при каждом удобном случае. Только Лиза, известная подлиза, виляла хвостом и бросалась под ласкающие руки. Но что с нее взять? Кокер, он и есть кокер. За кружок колбаски будет любовь с первого взгляда изображать.

Ни у Васи, ни у Марка, ни у Олега собак в детстве не было. Мечта была, а собак – нет. Поэтому мужчины с пылом и под руководством Ксюши и Левы принялись завоевывать авторитет у собак. Многое им было в диковинку. Дружно и сочувственно ахнули, когда Ксюша так врезала Саре, отказывающейся выполнять команды Олега, что Сара кубарем покатилась. Потом Ксюша еще час с лишним ломала вожаку волю и заставляла выполнять команды новичков. Дуня злобно рычала, наблюдая, тряслась от желания броситься на обидчиков. Но когда очередь дошла до нее, подчинялась как шелковая – не могла допустить крушения мира, где следование за вожаком – неписаная конституция и гарант порядка.

Первое время собаки, взяв в кольцо беседующих мужчин, при каждом их резком движении рычали и показывали клыки. После Ксюшиных тренировок-экзекуций стали подползать ближе, напрашивались на поглаживание и клали головы на колени собеседникам.

Странный путь к сердцу милых лохматых существ – сначала додавить в партере, унизить, заставить подчиняться, а потом рассчитывать на горячую привязанность – был непривычен для Марка, Васи и Олега, но соответствовал каким-то древним мужским инстинктам Я тебя втоптал в землю, а теперь люби меня беззаветно, и я тебе отвечу тем же. Это было потрясающее чувство! Они рассказывали взахлеб, как Сара и Дуня, щенки теперь им служат с непритворным почтением, но лучше всех неожиданно выразила мысль Поля, как бы не к месту заметив:

– У капусты едят листья, на салат или в голубцах. А есть еще кочерыжка, самая вкусная и сочная Но ее нужно очистить, вокруг несъедобные участки.

– Поля, ты философ? – поразился Марк.

– Моя жена, вы знаете ли, – бросился на «защиту» Вася, – в разных областях, но готовить умеет, таких поискать.

Если бы собаки относились к ним, как относились к Ирине и Поле – несмышленым кормилицам, которых следует охранять, – Вася, Олег и Марк приняли бы это как досадное должное. Но Сара и Дуня, а следом и остальные четвероногие вознесли их на командную высоту. И демонстрировали любовь, замешанную на уважении, страхе и преданности. В собачьей привязанности не было ничего оскорбительного. Напротив, она обязывала добрых рабовладельцев с удовольствием заботиться о своей собственности.

Место Левы в стае, его отношения с собаками не поддавались толкованию, потому что среди людей не существует подобных связей. Ирине иногда казалось, что сын похож на Маугли, но не на беспомощного младенца, а на разумного человечка, который заставляет животных включать прежде спавшие участки мозга.

ОДИН НА ВСЕХ

С приездом отца и поселением в Санлюбе Олега и Дяваса (дяди Васи) Левино бытие претерпело изменения, но не ухудшилось. Опека Тюполь и Тексю слегка уменьшилась, требовательность отца добавилась. Однако в целом Лева продолжал купаться в любви и заботе.

Если бы он решил сформулировать, откуда у взрослых исходят эти чувства, то, пожалуй, указал бы конкретную часть тела. Мама – полностью, с головы до ног, каждой клеточкой – сплошная любовь. Папа – тревога, живущая в голове и на выходе принимающая форму критических, замечаний, поучений и требований. Тюполь обожает сердцем. Она за него даже хватается в волнении:

– Ах, Левочка, я узнала, что тебе маленькому обрезание делали! Бедная крошка! Хочешь мусс из черной смородины?

Тексю чувствует животом. У нее «нутро переворачивается», когда она сталкивается с несправедливостью:

– Левочка, если тебя еще раз кто-нибудь плохим словом обзовет, ты мне скажи. Я ему кишки на харю намотаю.

Олег и Дявас, конечно, не питали к Леве большой любви и привязанности, но реализовывали с его помощью потаенные отцовские чувства, носившие конкретно-прикладной характер.

Левина семья была, как говорится, безрукой. Мама и бабушка рукоделием никогда не занимались. Дедушка и папа могли картину или люстру повесить, но замок в дверь врезать приглашали слесаря. «Наши золотые ручки, – шутила бабушка, – растут не оттуда».