Школа Лысой горы. Мой прекрасный директор

– Ну-ну, прости меня, больше не буду. Ты на постоянное жительство ко мне пришла? Что-то мне кажется, что мы уже виделись раньше, но не помню – когда. Во сне видела? Значит, будем жить вдвоем: я и моя галлюцинация, как жил когда-то знаменитый Джон Нэш. Хм, ты не подумай, что я равняю себя с этим гением или рассчитываю на Абелевскую премию. Ох, дожила – разговариваю с собственным шизофреническим видением. Но если ты в самом деле надолго в моей больной голове обосновалась, то слишком длинно всегда называть тебя «галлюцинацией», сократить бы… О, будешь Галюсей, договорились?

Галюся фыркнула и Василиса сочла это согласием. Посмотрев, как Галюся свивает себе из полотенца уютное гнездышко, устраивается в нем, а потом высовывает обе головы наружу и таращится на нее, Василиса занялась приборкой кухни, стараясь убедить себя, что ничего экстраординарного не происходит: подумаешь, Галюся рядом поселилась. Если болезнь продолжит прогрессировать, то скоро десяток галюсь по углам сидеть будут!

«Не-е, по углам не будут, – поняла Василиса, когда настойчивая Галюся пробралась-таки под ее одеяло в постели и пожелала улечься под боком, но была неумолимо сдвинута к ногам. Жар от нее шел, как от печки. – Поразительно подробные и устойчивые галлюцинации у меня, что странно… Надо бы почитать специальную литературу о шизофрении».

Ночью Василиса вновь проснулась от ощущения чужого пристального взгляда. Приподнявшись с подушки и с трудом разлепив глаза, она уставилась на мерцающую в темноте комнаты кляксу. Клякса висела прямо напротив ее лица и фосфоресцировала потусторонним зеленоватым светом, а ее края окаймляла ядовито-желтая полоска. Из центра постоянно меняющихся очертаний кляксы глядели два алых огонька.

«Это Галюся так преобразилась? – заторможено подумала Василиса, уставшая бояться всяких фантастических видений. Подвигала ногами, услышала недовольное шипение и увидела еще две пары глаз в изножье кровати: это высунулись из-под одеяла сонные головы Галюси. – Ага, значит – это новая галлюцинация. Что ж, при моем диагнозе их количество уже не имеет значения. Эта клякса тоже надолго заселилась? Пора имя ей придумывать? Хм, а если попробовать спросить?»

И Василиса задала гениальный в своей простоте вопрос:

– Ты кто?

– Глюк.

«Это-то ясно, – подумала Василиса. – Продолжаем разговор».

– Чё пришел?

– Ни чё. Просто пришел. – Глюк заговорил обиженно. Потом добавил с любопытством: – Почему ты меня видишь?

– А почему бы нет? Ты же мой глюк, так мне тебя и видеть, – зевнула Василиса.

– Твой?! – подивился глюк и вдруг очень обрадовался: – Спасибо, что приютила, хозяйка! Я уж устал бездомным по миру шататься! Чем помочь тебе, хозяюшка?

«Надо же, какие услужливые глюки пошли…», – еще раз зевнула Василиса. Укладываясь на подушку и подтягивая повыше одеяло – по ночам становилось все прохладнее – она сонно сказала:

– Ну, воды принеси, что ли, а то я все ведро на пол расплескала. Только утром неси, мне слуховые галлюцинации металлических бренчаний ночью не нужны!

– Будет сделано! – с энтузиазмом откликнулся глюк, потом подлетел ближе и заговорщицки прошептал: – А детеныша Горынычей спрячь получше – её всей деревней разыскивают, как бы директор не прознал, что это ты её прячешь. Кстати, зачем тебе детеныш? – с горячим любопытством спросил глюк, но Василисе лень было болтать с собственными бредовыми видениями.

Перевернувшись на другой бок, она провалилась в сон.

Утро началось на рассвете с невообразимого гвалта. В передней половине дома кричали, гремели ведрами, истошно вопили, топотали и шипели. Падали стулья, гремели кастрюли, трясся весь дом. А еще – омерзительно воняло чем-то горелым.

– У-уу, наглый котище! Только на секунду к колодцу отлучился, а он уже в избу – шасть! – верещал тонкий голос ночного глюка.

– Ты-то тут вообще откудова взялся, нежить потусторонняя?! Ща Ягу кликну – она тебя мигом за Калинов мост отправит! – с примяукиванием и шипением отзывался другой голос, тоже показавшийся Василисе смутно знакомым.

– Не отправит – я теперь хозяйский, понял? Не видишь что ль – по дому хлопочу, водицу ношу.

– Да от твоего собрата одни убытки и порча имущества, а не помощь по хозяйству, спокон веков это всем ведомо!

– Это от тебя порча! Брысь со стола, нечисть поганая!

– Ой-ей, ты, можно подумать, «чисть»! И не ври, что хозяйский!

– Не вру! Хозяйка сказала, что я теперь ее!

– Да она ни увидеть, ни услышать тебя не могла, эта новая хозяйка дома!

– Чё это не могла-то? Сам у нее спроси!

Василиса простонала про себя: «Господи, шесть утра!!! Интересно – затычки в ушах помогают при болезненных шизофренических расстройствах слуха? Так, вчера с глюком удалось договориться, надо и сегодня как-то дипломатическое решение найти, типа: вы тихонько сидите в сторонке, а я не применяю против вас санкций в виде психотропных лекарств, усиленной терапии и экспериментальных пилюль Игнатова знакомца. Хотите жить в моем сознании – не мешайте мне спать и работать!»

Решительно настроенная Василиса слетела с кровати, вызвав резким движением недовольное шипение Галюси, и опрометью кинулась к кухне.