Школа Робинзонов. Клодиус Бомбарнак

Фульку Эфринелю, если он соблаговолит осмотреть Самарканд. По трем сторонам площади возвышаются хорошо сохранившиеся развалины трех «медресе», где «муллы»

давали детям религиозное образование. В Самарканде насчитывается семнадцать медресе и восемьдесят пять мечетей. Здания медресе очень похожи одно на другое. В

центре – галерея, ведущая во внутренние дворы; стены сложены из кирпича, покрытого светло-желтой и нежно-голубой глазурью: повсюду арабески – причудливые золотые линии на бирюзовом фоне, – кстати, этот цвет преобладает. Склонившиеся минареты, кажется, вот-вот упадут, но никогда не падают, к счастью для их эмалевой облицовки, намного превосходящей, по мнению бесстрашной путешественницы госпожи Уйфальви-Бурдон, даже лучшие сорта наших эмалей. А ведь дело тут идет не о какой-нибудь вазе, которую ставят на камин или цоколь, а о минаретах внушительной высоты!

Эти чудеса строительного искусства сохранились в том же нетронутом виде, какой они имели при Марко Поло, венецианском путешественнике ХIII века, посетившем

Самарканд.

– Ну как, господин Бомбарнак? – спрашивает майор. –

Нравится вам площадь Регистан?

– Она великолепна! – восклицаю я.

– Да, – вставляет свою реплику комик, – она вполне могла бы послужить чудесной декорацией для балета. Не правда ли, Каролина? Посмотри на эту мечеть возле сада и на ту, рядом с дворцом.

– Ты прав, Адольф, – говорит артистка, – но для большего эффекта я бы выпрямила эти башни, а посредине устроила светящиеся фонтаны…

– Блестящая мысль, Каролина! Послушайте, господин

Бомбарнак, а не смогли бы вы написать для нас драму с феерией в третьем акте, которая происходила бы на фоне такой декорации? Что же касается названия…

– То так и напрашивается «Тамерлан», – отвечаю я.

Но комик встретил мое предложение без восторга. Я

догадываюсь, что фигура завоевателя Азии кажется ему недостаточно современной, не в духе «Конца века» 103 .

Наклонившись к жене, господин Катерна поспешно добавляет:

– Я видел площадь и покрасивее этой в феерии «Дочь ночи», в театре Порт-Сен-Мартен104.

– А я в Шатле, в «Михаиле Строгове»105, – вторит ему жена.

Спорить с ними бесполезно. Ведь они смотрят на все сквозь призму театральных декораций, предпочитая колеблющийся холст волнам океана, нарисованное небо настоящему, искусственные деревья – чаще лесов. Декорации

Камбона, Рюбэ или Жамбона не могут сравниться для них ни с каким естественным пейзажем. Словом, искусство они ставят выше природы, и было бы бесполезно пытаться их переубедить.

Так как речь зашла о Тамерлане, я спрашиваю майора

Нольтица, не посмотреть ли нам гробницу этого знаменитого правителя. Майор отвечает мне, что мы увидим ее на обратном пути.

103 «Конец века» – название художественного направления, сложившегося во французской литературе и искусстве в последние десятилетия XIX века.

104 Театр в Париже.

105 Роман Жюля Верна, инсценировка которого, сделанная самим автором, с большим успехом шла на сцене парижского театра Шатле.

Мы подъезжаем к главному самаркандскому базару.

Арба останавливается у одного из входов в огромное круглое здание, предварительно повозив нас по извилистым улицам старого города, где почти сплошь одноэтажные дома без всяких признаков комфорта.

Вот он, базар. Повсюду нагромождены шерстяные ткани, яркие плюшевые ковры, красивые узорчатые шали, и все это разбросано вперемежку по прилавкам ларьков.

Покупатели и продавцы отчаянно торгуются из-за всякого пустяка. Среди шелков выделяется материя под названием «канаус», которая, кажется, в чести у самаркандских модниц. Но ни качеством своим, ни блеском она не выдерживает сравнения с продукцией лионских фабрик.

Однако в глазах госпожи Катерна появилось такое вожделение, словно она стояла у прилавков «Бон Марше»

или «Лувра»106.

– Вот бы мне костюм из такой материи! Какой бы это произвело эффект в «Великой герцогине»!

– А вот туфли, которые в самый раз подошли бы для роли Али Бажу в «Каиде»! – восклицает господин Катерна.

И пока жена покупает несколько аршин канауса, муж становится обладателем пары зеленых туфель без задников, какие узбеки надевают перед тем, как переступить порог мечети. Все это происходит не без помощи майора, любезно согласившегося быть посредником между господином Катерна и продавцом, не устававшим выкрикивать свои бесконечные «йок»… «йок»!

Арба едет дальше, и мы попадаем на площадь Би-

106 Большие магазины в Париже.