Школа Северного пути

— Неправда. Люди тоже друг другу могут стать лекарством. От боли, от страха или от ненависти. Разве все мы не больны страхом, когда приходим в Школу? Ты, насколько я помню, целых два года боялась разговаривать.

Имэй растерялась. Лань Шэн мог неделями обходиться без собеседников, общаясь исключительно со своими книгами. Все привыкли, что на посиделки в закутке на хозяйственном дворе, братец являлся со ступкой и пестиком. Чтобы, пока Сяо Чу с Лю Ханем треплются, Бродяга подначивает Юаня, а Тань Тин полирует ногти, заняться делом. Имэй в такие моменты садилась рисовать. Рельефное плечо и руку Бай Фэна с кувшином вина, точёный профиль Шэна, изящный изгиб шеи братца Чу или же стрекозу, сидящую на спине Ханя. Но она-то в общем разговоре участие принимала, а Лань Шэн молчал.

— Мы постепенно залечиваем раны телесные, упражнениями, медитацией и магией исправляем увечья, но самое важное — избавляемся от страха. И только изжив его, каждый — свой, до конца, уходим из Школы.

— Бродяга ничего и никого не боится, — возразила девушка.

— Он боится, но только за тебя. А ты боишься и за Бай Фэна, и его самого. Того, что он превратится из друга — в мужчину. Сяо Чу — тебе брат и друг, но никогда не станет твоим мужчиной, поэтому и страха нет.

От стыда Имэй готова была сгореть на месте. Едва удержалась, чтобы не закрыть пылающее лицо рукавом.

— Это не так! Совсем не так!

Лань Шэн хмыкнул и недоверчиво изогнул бровь — густую, идеальной формы ласточкиного крыла в полете.

— Знаешь, как тебя Бродяга называл раньше, когда ты маленькая была? Улиточкой. Твёрдый домик из страха и живущий в нем нежный комочек духа, который мгновенно погибнет, если неосторожно раздавить раковину.

Тему разговора следовало немедленно изменить. Прямо сейчас!

— А ты? Ты сам чего боишься?

Целитель неспешно снял пробу со своего варева, причмокнул от удовольствия и аж глаза закатил. Значит, удалось!

— Я-то? Пожалуй, убить больного неумелостью, оборвать чью-то жизнь из-за собственного невежества.

— Тогда ты никогда не покинешь Школу, Лань Шэн, — запальчиво заявила Имэй.

— И не собираюсь. Я уже решил. Вернусь сейчас в Аньчэн и больше никаких контрактов. Для начала вылечу Малька, а там поглядим, — рассуждал он запредельно спокойно, как человек, который продумал всё до мелочей. — Ми Лин подросла, набралась опыта. Из младшего братца Су тоже со временем выйдет хороший целитель. Что, сестрёнка, не рада моей компании?

— Рада, очень рада, — призналась девушка. — И меня заодно подлечишь. От страха, в смысле.

— Твоё лекарство в соседней комнате чуть живое лежит.

— И как… как мне его принимать?

— Бродягу не надо принимать, Бродяге надо доверять. Два совершенно разных слова, Ли Имэй. Ты же каллиграф, знаешь, как они пишутся, верно? Ты — лекарство для Бай Фэна, он — для тебя.

— Ничего себе рецептик!

Но Лань Шэн уже сказал, что хотел, обратив все внимание на приготовление эликсира. Ему, ещё нужно дать остыть, отстояться, потом процедить и потчевать страждущего. К мыслям то же самое относится.

Спать как все нормальные люди — на кровати с подушкой и одеялом, Бродяга не любил и не умел. Вечно навертит себе гнездо из всякого тряпья прямо на полу и дремлет в центре, свернувшись клубком, будто кот. И сколько Имэй не боролась — все без толку. Но сейчас, когда он был ослеплён и ранен, она обустроила всё как полагается. Бай Фэн не сопротивлялся, только поворчал недовольно. Мол, какая разница-то? А она все же имелась. Иначе не лежал бы шебутной Бродяга смирнёхонько на кровати, как послушный мальчик.

И все же как это странно и непривычно! Братец Фэн в Школе, но не натащил в комнату кувшинов с вином, не зазвал других парней — играть в карты, не разбросал вокруг одежду, оружие и всякие поделки для мальчишек. Не витают винные пары, не трясутся стены от хохота, не краснеет одинокая ваза от непристойных песен, никто не орёт: «О! Моя Стратежка пришла!»

Подсветив себе крошечной лампадкой, Имэй осторожно убрала волосы с его лба волосы, поправила валик подушки и подумала, что Лань Шэн прав, она боялась не самого Бай Фэна, а того, каким он, такой порывистый и дерзкий, если они сблизятся, может стать. Как тысячи тысяч других мужчин — жестоких и безжалостных. Но ведь Бай Фэн не такой, не был и не будет таким.

Тихонечко, словно мышка, забралась она под одеяло, прижалась к тёплому Бродягиному боку, и…

— Что, интересно, ты сейчас делаешь, Ли Имэй? — спросил он вполне бодрым, несонным голосом.

— Фу! — вздрогнула от неожиданности девушка. — Напугал.

— Ха. Ещё неведомо кто кого напугал. Так зачем ты в мою постель пришла?

Колкости, припасённые на любой случай, на ум как-то не приходили.

— Просто пришла. Просто хочу быть с тобой, Бай Фэн. Сегодня и всегда.

Она это сказала! И против всех ожиданий, лукавый братец Фэн не фыркнул и не принялся шутить, чтобы избавить себя и подругу от неловкости. Он с большим трудом приподнялся и протянул левую руку.

— Позволь мне коснуться тебя, пожалуйста.